Дара Преображенская - И небеса однажды кончаются

– Это не так, мадам.

– Пока Вы не убедили меня в обратном. Поднимите фотографии и следуйте за сестрой Клеменцией. Она проводит Вас на кухню к сестре Рут. Вы будете помогать ей по хозяйству и каждый день перед завтраком Вы станете читать по одной главе из Библии перед остальными воспитанницами. Вы поняли меня, Лилиан?

Водянистые глаза матушки Антуанетты снова устремились на меня, и я поняла, что последнее слово останется за ней.

– Вы поняли меня, Лилиан? – повторила настоятельница.

– Да, мадам.

Она взяла со стола колокольчик и позвонила в него. Сорокалетняя толстушка Клеменция – монахиня, присматривающая за хозяйственными постройками и продовольствием, плавно вошла в класс. Девочки встали, потому что так было принято выражать почтение.

Сестра Клеменция представляла собой высокое полное создание в очках и белом накрахмаленном чепце на голове, скрывающем её густые чёрные с отливом волосы. Двигалась она медленно, размеренно. Тёмные зелёные глаза всегда выражали спокойствие, но при более длительном рассматривании, казалось, что она вот-вот расплачется. Сестра Клеменция остановилась рядом с матушкой Антуанеттой и вопросительно посмотрела на неё.

– Сестра, отведите Лилан на кухню и проследите за тем, чтобы во время «тихого часа» сегодня она посетила библиотеку. Я могу надеяться на Вас, сестра?

– Да, мадам, – ответила Клеменция.

Незаметно она подмигнула мне, дав понять тем самым, что ко мне будет проявлено снисхождение.

Меня давило отчаяние, я понимала, что перед матушкой Антуанеттой моя репутация потеряна, но, взглянув на улыбающееся мне довольное жизнью лицо Клеменции, моё отчаяние тут же улетучилось, словно за спиной у меня выросли крылья. Ещё немного, и я оторвалась бы от поверхности земли и полетела бы высоко-высоко в небо.

В пансионе ходили слухи о том, что сестра Рут была странной. Она ни с кем не разговаривала, вела замкнутый образ жизни и до безумия увлекалась кулинарией и рукоделием. Видя мою настороженность, сестра Клеменция ласково потрепала меня по волосам и шепнула на ухо:

– Не бойтесь, мадемуазель, сестра Рут очень добра и великодушна. Просто она не такая, как все. Когда-то у неё погиб жених, после этого сестра Рут ушла в монастырь и перестала общаться с миром.

– Скажите, почему люди уходят в монастыри, заточают себя в мрачных стенах, в то время как окружающая жизнь стремительно проходит мимо них, а они, словно слепые, не замечают этого? Что заставляет людей бежать от мира?

Мы шли по выложенной гравием дорожке по направлению к кухне. Вдруг сестра Клеменция остановилась и посмотрела на меня.

– Что заставляет людей бежать от мира? – повторила мой вопрос, – Наверное, отчаяние и разочарование. Когда мы сталкиваемся со страданием, мы думаем, что это совсем не то, что мы ожидаем от жизни. Нам почему-то кажется, что жизнь должна быть всегда праздником, а если она вдруг не оправдывает наших ожиданий, мы начинаем замыкаться в себе.

– А Вы? Почему ушли Вы?

Сестра Клеменция пожала плечами.

– Не знаю. Наверное, потому, что ничего не удерживало меня в приюте, близких родственников я никогда не знала. Вокруг меня было слишком мало радости за исключением Сочельника, когда в наш приют богатые люди привозили много сладостей и игрушек. Но я выросла и поняла, что сладости и игрушки – это далеко не всё, к чему должен стремиться человек. Я искала то, что наполнило бы мою опустошённую душу до краёв. Ночами я много молилась и просила Бога, чтобы Он дал мне возможность найти себя.

– И Бог ответил на Ваши мольбы?

– Да. Однажды я решилась пойти на исповедь в храм. До этого я редко доверялась кому-либо, но, войдя в храм, увидев множество горящих свечей, услышав торжественные звуки органа и пение хора мальчиков, я расплакалась оттого, что впервые за столь долгое время испытала настоящее благоговение. Я вдруг поняла, что попала именно туда, куда всегда стремилась. Я поняла тогда, что моё место, моё истинное место в отдалении от суеты, в уединении среди этих свечей и звуков органа.

– И Вы действительно счастливы?

– Да. Я очень счастлива.

Мы возобновили свой путь до тех пор, пока не дошли до миниатюрного аккуратного домика из красного кирпича, утопающего в зарослях роз и вьюна. Навстречу нам вышла довольно худая женщина средних лет в сутане с бросающейся в глаза бледностью измождённого лица. Взглянув на неё, я обратила внимание на то, что её изумрудные глаза были полны жизнью, несмотря на измождённость хрупкого тела. В руках она несла пустой глиняный кувшин. Белый чепец почти целиком скрывал её убранные волосы.