Дара Преображенская - Просветлённый

– Господин, в Вашей местности климат очень жаркий, а в таком климате, насколько я сведущ в наставлениях Асклепия, процветают разные болезни. Мой бог медицины в таких случаях рекомендует использовать в пищу пряности не только для вкуса и аромата, но и для того, чтобы убить болезни, – отец вытащил из-за пазухи маленький мешочек с гвоздикой, от которой исходил очень сильный и довольно приятный аромат, распространяющийся на всю залу.

Один из сановников поднёс мешочек императору и низко склонил голову перед троном. Трещало несколько факелов, и в этом тусклом свете отец запомнил, как он видел изумлённое лицо Кира. Царь царей повертел холщовый мешочек в руках, принюхался, закрыв при этом свои тёмно-карие глаза.

– Аромат божественный. Что это?

Отец назвал индийскую пряность и сказал, что местный лекарь должен регулярно заваривать её и подавать в горячем виде, как напиток.

– Хорошо, грек. Мой лекарь Филон выполнит все твои рекомендации, и ты должен будешь всё это время оставаться во дворце.

– Можете ли Вы освободить из темницы всех моих людей, господин?

– Не волнуйся, их прилично кормят, с них сняты кандалы, но выпустить пока я их не могу. Мне нужны гарантии того, что Мехнаб поправится и перестанет страдать.

Отец действительно оставался во дворце в течение нескольких дней. Филон – пожилой лекарь-перс делал всё, как советовал ему «грек Агапий», правда, молодая наложница кривилась всякий раз, когда ей подносили чашу с загадочным напитком, ибо он был горьким, а все персиянки привычны к излишней сладости.

На четвёртый день боли прекратились, и личные покои царя царей перестали оглашаться многочисленными стонами, раздававшимися из них раньше. Мой отец иногда украдкой смотрел на наложницу, хотя по правилам гарема он вообще не должен был присутствовать там. Он находил девушку-иноземку очень красивой, будто, вся красота мира была сосредоточена на её лице и фигуре.

Как-то раз один из стражей-евнухов заметил, с каким вниманием грек смотрит на Мехнаб. За это отец получил такой сильный удар рукояткой кинжала в спину, что едва не лишился жизни. Больше после этого попыток не повторялось, ибо персы – очень жестокий и злопамятный народ. Филон злорадно улыбнулся и помог отцу подняться.

– Никогда не смотри на наложниц, иначе это грозит тебе смертью, – произнёс пожилой перс.

На пятый день Кир выполнил своё обещание и собрал отца и всю его команду в зале для приёмов. Факелов здесь было уже больше, чем в первый раз, так что зала была освещена сильнее, и отец явился свидетелем невероятной красоты. Он увидел, что внутреннее убранство залы представляло собой как бы небеса, потому что потолок блестел чистою голубизною, и на этой голубизне сверкали золотые звёзды. Было ясно, персы владели совершенными технологиями в архитектуре, которые были совсем незнакомы его соотечественникам. Отец был поражён.

Кир II прошёлся по огромной зале, заложив руки за спину, осмотрел каждого пленника и остановился напротив отца. Его губы улыбались, он похлопал отца по плечу и произнёс:

– Грек, ты вылечил мою Мехнаб и достоин самой лучшей похвалы. Ты знаешь мой язык и уважаешь традиции моего народа. Я слышал, греки – свободолюбивый и независимый народ, у вас нет единого государства, как у нас, Ахеменидов. Вы не понимаете главного – только объединившись друг с другом, вы сможете стать сильнее. Но сейчас речь не о том. Я буду покупать твои специи, отныне торговые пути через моё государство открыты для тебя. А теперь ты можешь попросить то, чего ты хочешь, я исполню, ибо повторяю, за исцеление моей возлюбленной ты достоин награды. Итак, чего ты хочешь, грек?

– Свободы.

– Свободы?

Кир, казалось, был очень удивлён неожиданной просьбе отца.

– Но я уже только что подарил тебе свободу, тебе и твоей команде, – возразил царь царей.

– Большего мне и не нужно.

– Как твоё имя, грек?

– Агапий.

– Что оно означает на твоём языке?

– Любовь. Моё имя обозначает любовь, чистую любовь, которая льётся на сердца людей с небес, где обитают боги.

Кир улыбнулся:

– Насколько я знаю, согласно твоей вере, боги обитают не на небесах, а на Олимпе.

– Верно, так думают мои соотечественники.

– Значит ли это, что ты не разделяешь их взглядов и являешься вероотступником?

Отец молчал, не зная, что ему ответить владыке половины мира.

– Я затрудняюсь сказать, государь. Философия мне недоступна, я – лишь скромный слуга Фортуны.

– Однако ты скромен и не выпячиваешь свою мудрость, как это делает большинство философов, да и мои подданные грешат тем же. Хорошо, Персия отныне станет безопасной для тебя и твоих кораблей, будь свободным, грек.