Алексей Тихонов - Парадокс беспокойников

Владелец кабинета поднял трубку с аппарата без кнопок, выслушав доклад, уставшим голосом сказал: «Сводку ко мне! Побыстрее!» Спустя, шесть минут и четырнадцать секунд в дверь кабинета вошёл седовласый полицейский с еще теплым листом бумаги. «Разрешите, товарищ генерал майор?» Не отрываясь от монитора, генерал кивнул. Майор быстро прошагав по большому кабинету, протянул сводку происшествий пожилому мужчине. «Разрешите идти Дмитрий Павлович?», козырнул дежурный. Уловив смазанный кивок начальника, майор выскочил из кабинета.

Пробежав глазами по листу бумаги генерал скривился, как от зубной боли. Казалось настроение не может быть хуже. Утро ознаменовало вооруженной этнической разборкой на рынке, таких эксцессов он не помнил с середины девяностых, в результате которой добрая половина привлечённого ОМОНа пострадала, хоть и не сильно, но сам факт. Потом его заместитель вернулся с ЧП на заводе покусанным. Какой то дебил решил показать свою ненависть к органам. И вот теперь, количество преступлений росло от часа к часу. Завтра с утра, за такую статистику, шкуру с него будет снимать вся Москва. Одно утешение, сама столица, погрязла в каких то митингах или беспорядках.

От изучения его оторвал писк компьютера, ему никогда не нравился этот звук, но поменять его он всегда забывал. Покликав мышкой Дмитрий Павлович открыл документ с пометкой важное. В окне ведомственной системы электронного документооборота всплыл приказ за подписью самого министра. Генерал прильнул к монитору. «В соответствии, на основании. С целью недопущения подрывов конституционного строя… Пресечения массовых беспорядков… Ага вот, – бормотал он, – приказываю. Немедленно, организовать изъятие охотничьего, спортивного, наградного огнестрельного оружия, оружия самообороны и патронов… Действовать в строгом соответствии с Федеральным законом… Не допускать превышения…» Не отрываясь от чтения, мужчина поднял телефон, оборвал доклад: «Созывайте экстренное совещание. Да, всех!»

20 марта. 10 часов 40 минут. Воронеж.

Вдвоем распотрошили дряхлое тело быстро. Отпилили конечности и голову. Останки, расфасовали по мусорным пакетам. Вопрос оставался только в туловище, спрятать его в пакет никак не получалось. Фрол сбегал к мусорному контейнеру и приволок здоровенный короб от старого телевизора. Сложив погибшую у двери, соучастники принялись заметать следы.

– Реб, а ты на шальную исполнил или клеевая была? – Скручивая окровавленную целлофановую пленку спросил Фрол.

– Мне эта гагара, весь ливер растормошила! А чё? Западло за кореша впрячься? Забыл мля, кто за тебя загрузился? – Занервничал Шкребок.

– Не гоношись! Интересуюсь, чем дальше дышать будем? Я в баранки опять лезть не хочу. Мне прошлая чалка, до сих пор снится. Чуть в яме и не преставился, – примирительно сказал Фрол.

– Не бзди! Найдем бричку и сквозанем к положенцу одному. Он в области грабли кинул. Всю отсидку с ним кентовался. Пристроит к делу.

– И где агрегат подрежем?

– Есть у меня одна мысля. Бери кулёк. Почапали! – Сказал Сережа, подхватывая черные пакеты.

Подходя к мусорному баку бывшие арестанты сначала услышали характерный свист тормозов, а затем и увидели, выезжающий из за угла дома, полицейский УАЗ. Сердце Шкребка готово было вырваться из груди. Но он шикнул на своего подельника и они оба, изображая спокойствие, ускорили шаг в направлении бака.

Полицейские были заняты другими делами, один из них, сидя на переднем пассажирском сиденье, усердно бинтовал окровавленную ладонь. Водитель что-то расспрашивал у раненого. В направлении двух, худых мужчин экипаж даже не смотрел. Останки были выброшены в контейнер и партнёры отправились отмечать намечающиеся дело.

Из-за угла дома, где пятью минутами раньше проезжал полицейский УАЗ, вышел БОМЖ, лицо его было испачкано бурым. Хромающей походкой он направился к мусорному баку. Пытаясь достать добычу так манящее его со дна бака, он перевесился и опрокинулся в нутро бака.

20 марта. 11 часов 40 минут. Воронеж.

– Я тебе еще раз говорю, посчитали всё правильно! Вы смонтировали пятьдесят две конструкции, из расчёта нормо-часов получилось двести пять, умножаем на сто девяносто получаем чуть меньше тридцати девяти тысяч, – кричал человек с интеллигентными чертами лица и растрёпанными волосами.