Алексей Тихонов - Парадокс беспокойников

Хватаю сумку, спасительный рюкзак перехватываю чехол. Бегу из подъезда. С отброшенными лямками, рюкзак тащить совсем неудобно. Забросил поклажу в багажник. Запрыгнул в салон, заблокировал двери, зарядил дробовик. Измерил состояние, готов ли я стрелять на поражение? За все время службы, ситуаций к применению у меня никогда не было, но на работе это одно, там статус другой, да и как правило система в большинстве случае на твоей стороне. А сейчас смог бы пристрелить соседку? А за что? Плохо бабе, вот и начала приставать. А Стакан сиську откусил от скуки? Да и разорвал брюшину, тот чувак на рынке, не было там очери никакой. Опять пытаюсь соврать себе? Как там: отрицание, гнев, торг, принятие? Застрели я соседку мои действия были бы похожи на терроризм или предумышленное причинение вреда здоровью. И нашли бы, да не сразу, но точно нашли бы. Всегда находят. Ну и хрен с ним, пусть лучше восемь судят, чем четверо несут, а дальше разберемся.

Итак, гнать надо через окружную, перпендикулярно облаку, по Лебедева не поеду, слишком близко к эпицентру, хрен знает, что там еще может рвануть. А можно ли при заражении местности запускать двигатель? А почему нет? Концентрация, для ДВС не такая опасная, фильтр воздушный опять же стоит, я его три тысячи назад менял.

Размышления прервал удар в водительское стекло, от неожиданности отшатнулся, по стеклу скребётся чья то грязная рука оставляя слабые, красные разводы. Страх, как то, быстро ушел. Пришла злость. Сука, только тачку помыл. За рукой вижу пожилого мужика в грязной куртке. Взглянул в глаза. Мертвые, абсолютно безжизненные глаза покрытые какой то мутной пленкой. От увиденного по спине поползли мурашки, в животе образовался ноющий ком. Мне в машине ничего не угрожает, рассматриваю внимательно. Лицо синюшное, на пергамент похоже. Рот приоткрыт. На губах, подбородке и зубах частики кровавой пены. Руками продолжает скрести стекло. Интересно, а как это лечится? Всё таки бешенство?

Запускаю двигатель, выворачиваю руль вправо, джип гудя двигателем отдаляется от мужичка, он неспешно бредет за мной. Через несколько десятков метров теряет интерес, и уходит в сторону от дороги, выходя из обзора зеркал. Теперь нужно в гараж, взять канистры с бензином.

Доехал до гаража. Припарковал машину к дверям. И так что мы имеем? Люди попали под отравление хлором, я хлебнул совсем немного, изошел слезами и почти выплюнул легкие. Если бы не противогаз, бегал бы в слепую с полотенцем на морде. Гарантированно напоролся бы на тётку. Соседка и мужичек, абсолютно точно, надышались. При такой концентрации организм человека умирает при любом раскладе. Сверху подбросим рассказ Вовки о прострелянном Вите Стакане. И что вы хотите сказать товарищ оперуполномоченный? По всему выходит, что это натуральный библейский апокалипсис: «… и мертвые восстанут из могил», все дела. Ладно отдохнули, вперёд работать! Марево окончательно ушло, или мне так кажется? Но во избежание, так сказать, противогаз снимать не стал. Закинул четыре канистры в багажник. Всегда держу их наполненными. Полный бак они мне не обеспечат, но лишние четыреста, пятьсот километров дадут. Подумал, закинул в багажник набор инструментов, пригодится. Закрыл гараж, сел в машину. Ну, вперёд.

20 марта. 08 часов 40 минут. Воронеж.

Сергей Шкребок в прошлом профессиональный угонщик, член известной банды Моряка. В середине двухтысячных, ОПГ была известна на все черноземье. Только всему рано или поздно приходит конец.

Большую часть банды задержали в июне две тысячи четвертого. Следствию удалось собрать доказательства по семидесяти восьми преступлениям, в том числе одиннадцати убийствам. Потерпевшими по делу были признаны семьдесят человек. Участники банды обвинялись более чем по десяти статьям уголовного кодекса, в том числе бандитизм, убийство, разбой. Вина Шкребка была доказана только в одном эпизоде угона. Суд приговорил его к шести годам общего режима.

Выйдя на свободу. Сережа обнаружил что, в воровском мире места ему нет. Работать честно было западло. Бывший осуждённый уже помышлял о стандартной схеме: «Урал, выпил, в тюрьму», как вдруг, он встретил мать своего, ныне уже покойного, соучастника. Исидора Остаповна приняла арестанта, как родного. Кормила, наливала, а иногда и пользовала Сережу. Условий было только два. Завязать с прошлым и выпивать строго вдвоем.

После вчерашней попойки голова Шкребка болела. Он повернул голову и увидел морщинистое лицо с размазанной косметикой. К горлу подступал ком, так было всегда, после ночных утех Исидоры. Мужчина резко встал, подошёл к столу, на котором стояла бутылка виски, этикетка была приклеена криво, акцизной марки, естественно не было. Налив полную рюмку, он залпом осушил ее. Закусил килькой из банки. Сел в продавленное кресло, закурил. Глаза женщины открылись и она скрипучим голосом протянула: «Сережик, мотнись за пивасиком. Плохо мне!»