Ольга Остроумова - Я расскажу вам…

– Купите мою книгу.., это очень хорошая книга, – она распахнула пальто и он увидел толстый, видавший виды журнал. Название было не рассмотреть, так как собеседница резво снова спрятала его в полу, – всего сто рублей. У меня и премия есть! Русский Букер, слышали про такое? Хотите полистать?

Признаваться в том, что он совсем без денег не хотелось. В «известность» настойчивой дамы тоже верилось с трудом. Но выходить из трудного положения надо было деликатно:

– С удовольствием бы, но забыл очки для чтения дома, я без них и строчки не увижу…

Дама совсем не расстроилась.

– А вот директор телеканала мою книгу пролистал! И даже сказал, что снимет по ней фильм… серий пять.., или шесть серий! Уже два года деньги ищет на проект…

Тут дама заметила спешившего к ней охранника, суетливо что-то еще пробормотала и довольно стремительно для своих лет удалилась в другой зал.

Вздохнув облегченно, мужчина продолжил свой путь. У полки с современной прозой он остановился. Нашел знакомый корешок. Потянув книгу за верх, оставил так, чтобы она немного выступала из общего ряда. Он надеялся, что так она будет более заметна. Это был его способ продавать. Его книга! Его гордость! Он точно знал, что их продали уже две. И пусть денег пока нет, это – его маленький успех. Постоял в одиночестве и раздумьях еще немного, подосадовал, что посетителей так мало…

Попрощавшись кивком с охранником, мужчина вышел из магазина. Мело по-прежнему. Он поднял воротник и исчез в круговерти снежинок. Продавец, проверяя порядок в своем отделе, привычным движением подравняла ровный строй на полке, вернув выступающую книгу на место. До закрытия магазина оставалось еще десять минут…

– Пройдемте в следующий зал, – голос пожилой женщины, которая проводила экскурсию, в полумраке старинного особняка звучал интригующе…

"Господи.., что я здесь делаю, на что надеюсь..?", – она спрашивала себя в который раз, но отчего то, словно повинуясь чужой воле, покорно перемещалась с небольшой группой из зала в зал…

– Наш музей впервые проводит эту акцию, мы не гонимся за всеми этими "веяниями времени", так популярными сейчас в столице, – дама, вооруженная указкой, строго оглядела присутствующих и продолжила, – однако я должна признать, что представленные у нас экспонаты в вечернее время действительно обретают новые краски и, не побоюсь этих слов, раскрывают нам свой тайный смысл…

Экскурсанты и сами представляли немалый интерес. Пожилая монашка с цепким, внимательным взглядом, парочка студентов, то ли приехавших сюда специально, то ли отставших от своих, супружеская пара средних лет, видно, из местных, и она…

– Мы назвали эту картину "Незнакомка"… Она бы и дальше слушала в пол уха, но незнакомка на картине действительно привлекала внимание. Лица было не разглядеть, стройная женщина сидела в пол-оборота и расчесывала волосы. Полумазки, полутона. Картина была словно не закончена. Отчетливо нарисованы были лишь бревенчатые своды. Группа двинулась дальше, как вдруг монашка громко сказала:

– Как странно… Нет, вы только посмотрите! Стены деревянные, платье на портрете старинное… Но вот заколка на ее столике… Она совершенно современная и не сюда вписывается…

Все нехотя вернулись и принялись изучать детали. Экскурсовод согласилась:

– Да, это действительно странно… Впрочем, я думаю, художник просто не закончил эту работу, вы же видите, лицо тоже не прописано… Возможно, нарисовав эту заколку, он думал о чем-то своем, потом бы исправил бы эту неточность… Пройдемте!

Группа двинулась дальше, а она так и осталась стоять. Год назад она ехала к подруге. Но отчего-то решила остановиться здесь на пару дней. На берегу сняла домик. Простой. Деревянный, без затей. Ей просто надо было побыть одной. На старом мостике сидела она, свесив ноги, одной рукой держа открытую бутылку с шампанским, другой отгоняла назойливых комаров. Тишина и закат. Шорох раздался неожиданно близко: из зарослей камышей появился угрюмый мужик.

– Не боись, – опережая ее вопрос, спокойно и размеренно произнес он, – я – местный художник и просто иду мимо.

Однако, как то так само вышло, что он задержался. И оказался не таким уж и угрюмым. И не такими уж грустными оказались деревянные стены ее пристанища. Весь следующий день они провели вместе. Он делал наброски портрета. Скорее, пытался делать, потому что они всякий раз прерывались… А ранним утром она уехала. Точнее, сбежала. И все сделала для того, чтобы забыть это свое приключение. И надо же было так случиться, что ровно год спустя и почти на том же месте ее машина забарахлила. И, коротая время в ожидании, когда местный механик разберется с проблемой, она оказалась в этом музее. На столе на картине лежала ее заколка, обстановка домика была передана автором точно, до последних мелочей. И эти мелочи так о многом ей наполнили. Она словно снова была там и ощущала легкий дымок от их костра, аромат ранних яблок, сложенных в корзину у умывальника. Она протянула руку и прикоснулась к полотну. Бревна были теплыми и шершавыми на ощупь…