Светлана Гершанова - Я у мамы дурочка

– Это было в походе. Такой тяжёлый поход, рюкзак просто пудовый, а ночью – вдруг звездопад!

Не надо было, не надо было, не надо было!

И вдруг звонок.

– Света, приходи срочно в Союз писателей, тебя ждёт Бахарев.

Александр Арсеньевич был секретарём Союза. Он хорошо ко мне относился, да я была уверена, что ко мне все хорошо относятся! Разве что Гарнакерьян… Разве что Халупский….

– Я в перерыв, хорошо?

Перерыв – сорок пять минут. Сколько раз я бежала, не ожидая троллейбуса, только бы успеть вернуться!

– Светлана, поздравляю, тебя вызвали в Москву, на семинар молодых поэтов России.

– Правда? Меня? А когда ехать?

– Через два дня. Возьми на десять дней отпуск за свой счёт, командировку мы тебе оформим. Если на работе будут сложности, позвони, я улажу.

Мой начальник тогда сорвался в первый раз:

– Никакого отпуска! Ты прекрасный инженер, а увлекаешься всякой чепухой. Бросай свою музыку и занимайся делом!

Звоню Бахареву, чуть не плачу:

– Меня не отпускают, Александр Арсеньевич!

– Я тебе давно говорил: бросай свою контору и занимайся делом! Не переживай, этот вопрос беру на себя.

Следующий звонок Жаку. Он волнуется, переспрашивает один и второй раз:

– Вы едете? Когда? А когда начало? Командировка от Союза? Но это же прекрасно, Светочка!

Еду, еду, какое счастье! Со всеми делюсь этой радостью – жизнь меня ничему не учит, ни тогда, ни сейчас.

Боря Примеров, который только недавно говорил мне, хлопая по плечу:

– Я гений и ты гений, остальные барахло! – Неважно, что назавтра он говорил то же самое кому-нибудь другому…

Боря Примеров сказал:

– Тебе просто повезло. Моя книжка задержалась, была договорённость в Москве, что вызовут меня.

А Коля Скрёбов, я и к нему пришла поделиться радостью, сказал:

– Поздравляю. Но если бы тебя не вызвали, поехал бы я, уже все бумаги подготовлены.

Оказывается, все, кроме меня, знали, что готовится семинар. И я начинаю кому-то переходить дорогу…

Семинар шёл несколько дней, а мне показалось – целую вечность. Целая вечность праздника!

Мы жили в гостинице «Юность». Днём семинары, а вечером, в кафе, собирались снова, и приходили молодые московские поэты, мы им были интересны, молодые поэты со всей России!

Однажды, когда кафе гудело, как обычно, спорами, разговорами и стихами, вдруг кто-то вбежал:

– Ребята, Кеннеди убили!

Это было как разорвавшаяся бомба! И кто-то из гостей сказал растерянно:

– Наша разведка тут ни при чём, я точно знаю!

На семинарах нами занимались известные поэты. Мы, молодые, были им интересны! Почему в Ростове мы были интересны только Жаку? Он и на этот семинар приехал, я увидела его в коридоре и удивилась. Хотя чему было удивляться, неужели годы должны были пройти, чтобы я поняла: он приехал поддержать меня!

Кого только не видели мы в кулуарах! Мы знали этих поэтов по книгам и журналам, они были для нас непререкаемым авторитетом.

И Юлия Друнина говорит, что у меня самые интересные стихи в семинаре. И Борис Ручьёв дарит мне свою книжку, а ведь один молодой поэт просил её на коленях.

И я, как в юности, хожу со свитой в три-четыре человека, и тот же молодой поэт объясняется мне в любви.

Я влюбляюсь, только не в него, а в красивого морячка. Мы ходим с ним за руку. Его корабль уходит на Кубу. Ему ещё служить полгода, а потом он по дороге домой за мной заедет.

Не заехал, конечно. Когда мы с ним пришли в гости к Дине Терещенко, она это сразу поняла:

– У вас ничего не получится, он слишком красив.

Но это было потом, в чёрную полосу, когда и так всё было плохо, карета стала тыквой, а лакеи – крысами.

А тогда… Мы сидим на ступеньках в Доме союза и слушаем любимых поэтов. Зал переполнен, нас впустили без мест. Мы на ступеньках, они на сцене, хотя мы почти ровесники. И ни тени зависти в душе! Всё ещё будет у меня, я уверена, и ведь сбылось же!

Но когда ещё это будет. Сколько за это нужно съесть кислых яблок у встречной яблоньки, как та падчерица, ситных пирожков, делать всё то, на чём проверяет на прочность судьба.

Я даже не огорчаюсь, когда Сергей Поделков ругает меня в докладе за мелкобуржуазность. Были у меня стихи в сборнике, как я любуюсь мужем и сыном, а муж хочет ещё и дочку.

– Зачем нам все эти семейные радости! – гремел он с трибуны.

Какие семейные радости, я не замужем, и я ещё не знаю этого, но у меня никогда не будет ни сына, ни дочки.

Аршак Тер-Маркарян, из нашего Клуба молодых литераторов, говорил мне потом, что этот доклад они проходили в Литинституте.