Светлана Серова - Иняз. Книга вторая

Нас ждал непростой день. Хотя на некоторое время меня покинули треволнения по поводу моего предстоящего переводческого дебюта на конференции, приближение судьбоносного дня напомнило о себе, и внутренне я начала потихоньку мандражировать. Георгию же, как я уже говорила, предстояло выступить и в тот же день вылететь в столицу. Обладая прекрасным мужским чутьём, тактом и, наверняка, немалым опытом в подобных вопросах, он понял, что проявить напористость в этот раз будет тождественным навязчивости. Он отступил на время. Просто, по-деловому пожав мне руку, а не поцеловав её, как то было в предыдущий вечер, он заверил меня, что будет рад встрече в Москве, и удалился.

Погода следующего дня нас очень обрадовала, чего нельзя сказать о разочарованных туристах, прибывших на остров исключительно ради яркого солнца и ласкового моря. Облака, сгрудившиеся вечером над горами, спустились вниз и превратились в воздушных фей в невесомых летящих пачках. Небесные танцовщицы исполнили сначала адажио 8 8 Адажио – балетный термин, обозначающий часть танца, который исполняется под плавную и спокойную музыку (прим. автора). , медленно и плавно приближаясь к городу. Затем перешли в грациозный арабеск 9 9 Арабеск – выразительный элемент танца в балете (прим. автора). , символизирующий ускользающую мечту в виде исчезнувшего солнца, и дружно перестроились в марш 10 10 Марш – ходьба маршем по сцене (прим. автора). , заполонив всю сцену небосклона. Тут подоспел кордебалет 11 11 Кордебалет – основная часть балетной труппы, исполняющая массовые номера (прим. автора). в виде чёрных массивных туч, и начался настоящий дивертисмент 12 12 Дивертисмент – танцевальные номера в балете, следующие друг за другом (прим. автора). под аккомпанемент небесного оркестра. Грянул гром, гневно сверкнули молнии, и полил обильный субтропический дождь.

Ливень освежил не только воздух, но и отрезвил головы, всё ещё кружащиеся и от калейдоскопа впечатлений первых двух дней, и от выпитого вина. Нас отвезли в старинное здание, напоминающее бывший университет, и отвели в переводческие кабинки. Чтобы туда попасть, следовало подняться по крутой винтовой лестнице. Кабины синхронного перевода представляли собой небольшие студии с необходимым оборудованием, как бы нависающие над залом конференции. Их было две – одна для переводчиков с английским языком и одна для нас с Аллой Спиридоновной, т. е. для французов. Синхронисты работали парами. Когда один переводчик по истечении определённого времени уставал или просто отрабатывал свою мини-сессию (примерно, 20 минут), он делал знак напарнику, отключал свой микрофон, и коллега подхватывал эстафету. Синхронист сидел в наушниках, в которые поступала речь докладчика, и одновременно переводил её в микрофон. Если выступающий говорил на русском, я переводила её на французский. Следующий спикер мог быть, наоборот, франкоязычным, и мне следовало переводить на русский. То есть, постоянно нужно было перестраиваться с одного на другое, причём перевод на русский оказался гораздо сложнее. Дело в том, что предложения на русском языке намного пространнее фраз на французском или английском, поэтому переводчик может просто физически не поспевать за докладчиком. Допустим, спикер уже закончил фразу на французском и начал новую, а ты едва-едва сумел грамотно сформулировать его мысль на своём родном языке. Существуют также и другие сложности перевода, которые могут представлять интерес только для профессионалов в данной области. Главный навык – это умение сократить, сжать услышанную фразу до её сути, а также предугадать её финал. Его-то (главного навыка) у меня и не было.

Можно легко догадаться, что первый день конференции стал для меня полным провалом, днём моего позора и профессионального фиаско. Когда я осознала, что перестала поспевать за первым же выступающим, я потеряла самообладание, мысли мои смешались, я запаниковала и перепутала нужные рычажки на оборудовании. Надо отдать должное Алле Спиридоновне, которая тут же пришла мне на выручку. Она хладнокровно и стойко приняла удар на себя и переводила многих докладчиков подряд, вплоть до обеденного перерыва. Бедная женщина время от времени подавала мне различные знаки, не теряя надежды дать мне ещё одну попытку. Я в ужасе делала круглые глаза, в которых стояли слёзы, готовые вот-вот щедро пролиться, и махала руками, отказываясь наотрез.