Оганес Мартиросян - Достоевские дни

– Пишешь роман?

– Нет, философский труд.

– Я тоже философствую, но в романах, в книгах своих, которые лежат в голове, в левой или правой части, но при открытии охватывают весь мозг.

– Интересная мысль.

Страхов закрыл документ, включил игру в футбол и начал резаться с Фёдором, он за «Барсу», тот – за «Реал». Победил его с трудом, отвлечённо вздохнул, достал хорошие сигареты, протянул их коллеге. Фёдор закашлялся с непривычки, так как курил дешёвые сигареты, но быстро пришёл в себя и запустил в себя кайф.

Дома он налил полную ванну воды, напустил пены и погрузился в неё. Только голова торчала снаружи. И она думала: «Титаник есть человек, человек вообще, и он затонул. После этого стали возможны войны и геноциды. Осквернение всех». Он дунул на снег на воде, без льда, вытерся, побрился, порезался, промыл рану и оделся в пижаму. В ней прошествовал на кухню, открыл банку с соком, налил его в стакан, сделал пару глотков и начал ничего не делать, самую трудную в мире работу, оплачиваемую ничем.

Вечером сидел за столом и писал:

«Найдёныш проснулся рано, не удивился другу возле себя, прижался к нему и начал изучать его, боясь сокровенных мест, трогал мохнатую руку, брал в рот волоски, посасывал их, проводил пальцем по лицу, наслаждался посланным богом, встал, шатаясь, прошёл на кухню, достал спички, зажёг плиту, заварил чай и принёс его и пампушки в комнату. Поставил поднос на столик. Выпил свой чай. Почему-то замёрз, надел шерстяные колготки, помечтал о Новом годе вдвоём и лёг снова, согревая друга и положив одну ножку на него. Друг от этого не проснулся, но через десять минут всё же встал, выпил охладившийся чай, посмотрел на Найдёныша, встретился с его взглядом, пожурил за чай, потому что Найдёныш вставал; потом он принёс горшок, поставил его под кровать, померил температуру подруги, ничего не сказал, укрыл Найдёныша и пошёл на работу: фасовать муку и раскладывать её по коробкам».

Фёдора отвлек звонок телефона, это был редактор «Болида», он поздоровался и сказал, что рассказ его опубликуют, выйдет через три месяца, попросил прислать данные на почту для выплаты гонорара. Попрощался и повесил трубку. Фёдор облегченно вздохнул, порадовала его весть. Выкурил сигарету и продолжил:

«Друг, возвращаясь с работы, решил сделать приятное Найдёнышу, он зашёл на базар и купил клетку с хомячком. Зашёл домой, заглянул в комнату и показал питомца Найдёнышу, вяжущему носки. Тот ничего не сказал, только уронил спицы, округлил глаза и протянул руки к зверьку. Друг дал хомячка Найдёнышу, тот взял его бережно и посмотрел в глаза ему, установил зрительный контакт. Погладил, посадил на колени и начал поглаживать его. Вскоре затих и уснул. Друг забрал хомячка, посадил его в клетку, дал ему корм и пошёл варить суп».

Он закончил писать, покрутил глазами, помассировал их и подумал: «Есенин, Маяковский и Рыжий покончили с собой потому, что не написали ни строчки. Поэзия их создала, продиктовала, написала стихи, тела, души, биографии этих людей. Они захотели вернуть долг, не сумели, не смогли, но отдали себя как часть данного им». Пришли в голову ещё образы, он открыл документ и добавил:

«Когда друг вернулся с тарелкою супа, то удивился: Найдёныш ходил взад и вперёд по комнате. Друг подумал, что он хочет в туалет, подвинул горшок ему, но Найдёныш не обратил на него внимания, он обнял друга и зашептал ему на ухо самые тёплые и нежные слова: его переполняли чувства, потому он и встал. Друг накормил Найдёныша супом, унёс тарелку, вернулся и увидел в руках Найдёныша связанные носки. Он сел на кровать, и Найдёныш примерил ему носки, один носок жал, друг указал на это, Найдёныш смутился, снял носки, сравнил их и увидел, что один длинней. Он немного расстроился, что-то про себя подсчитал, загибая пальцы, и принялся за доработку изделий. Друг пошёл покурить. Встал на балконе и выпустил облако дыма, похожее на него и Найдёныша во время их объятий».

Отошёл от написания текста, выпил сонники, покурил, сполоснул лицо холодной водой, лёг в постель и уснул, как танк стреляет в себя.