Ольга Триллинг - Кира

Анна Матвеевна, помолчав, продолжала:

– Я хотела предупредить тебя, Рим, не приходи ко мне и ребятам передай: никто не должен у меня появляться. У одной знакомой мужа арестовали, так потом забрали всех, кто приходил проведать эту женщину. Ты меня понял, Рим? – уже почти спокойно сказала она. – И ещё, Рим, не звони тоже. Я буду звонить сама… из телефонной будки.

– Анна Матвеевна, я хотел сказать, что мы напишем письмо…

– Кому, Рим? Куда? Ах, Римушка! Это же как снежный ком: каждый арест влечёт за собой другие. Мне обещали помочь, будут звонить… я не знаю, что ещё. Рим смотрел на эту маленькую женщину, пытающуюся скрыть своё отчаяние. Он всё понимал, но он не знал, что нужно сказать сейчас, чтобы как-то утешить, он мучился от сознания собственного бессилия.

– Рим, – Анна Матвеевна неожиданно прижала к себе большого Рима, словно маленького ребёнка. – До свидания! Береги себя! – и ушла.

Она ушла так же неожиданно, как и появилась.

Елена

Елена стремительно шла по Невскому проспекту, она не шла, а скорее летела, едва касаясь подошвами туфелек тротуара. Невероятной силы энергия исходила от неё, и люди, шедшие навстречу, уступали дорогу этой яркой и решительной личности, провожая долгим взглядом.

Лишь бы увидеть Рима, ничего больше ей не нужно было. Только бы узнать точно, что сказала мать Артёма.

Как и всем эмоциональным натурам, Елене был свойственен резкий переход от короткого периода растерянности к хорошо рассчитанной стратегии действия. Она успела за один день посетить всех влиятельных людей, портреты которых писала. Коротко рассказав о случившемся, настоятельно требовала их участия в восстановлении справедливости.

Василий Стрежнев, бывший комиссар, герой революции, отмеченный особыми грамотами и наградами правительства, лично знавший товарища Ленина, сидя в глубоком кресле, унаследованном от расстрелянного им же мятежного адмирала Российского флота, хитро поблёскивая глазами, спрашивал:

– А ну-ка, девонька, признавайся, ты же влюблена в этого, как его? Ерёму?

– Артём! – чётко и несколько резко парировала Елена. – Он талантливейший архитектор!

– Ну, да, может, он и талантливый, как ты, милочка, говоришь, а не водится ли за ним чего такого?

Он выразительно покрутил пальцами в воздухе.

– Чего? – вскипела Елена. – Такие, как Артём, Родину нашу талантом прославляют. Василий Андреевич, сделайте всё, что в ваших силах, пожалуйста.

Она присела перед его креслом, положила руки на колено комиссара и, заглядывая ему в глаза, ещё раз повторила:

– Миленький вы мой. Ну вы же не можете не сделать это для меня?

«Эх, царь-девица», – думал Василий Андреевич, глядя вслед Елене, – «тебе бы батальоном командовать». И потянулся к телефону, чтобы позвонить своему старому приятелю, служившему в НКВД.

Воткнув палец в кнопку звонка квартиры, в которой жили Кира и Рим, Елена не отпустила его до тех пор, пока дверь не распахнулась. В дверях стояла Кира.

– Ки-и-ира-а-а! – вдруг зарыдала Лена, как маленький ребёнок.

Всё! Весь запас её энергии был израсходован. Сил хватило только до этой двери.

– Леночка, ну, успокойся. Идём в комнату. У нас как раз Гриша Померанцев. Ты ведь помнишь его?

Как же Елене не помнить этого юношу. Он учился с ними в Архитектурном и вдруг, совершенно неожиданно для всех, ушёл в военное училище. Но Григория не забывали. Он оставил у всех приятные воспоминания. Всегда подтянутый, аккуратный, с хорошими манерами. Он быстро сдружился с Римом и теперь время от времени коротко наведывался в гости.

В комнате с огромным окном, выходящим во двор, ликовало солнце. Бросая стрелы лучей, оно пронизывало все стеклянные предметы, множилось в них, разбегаясь по стенам солнечными зайчиками.

Елена зажмурилась от яркого света в комнате. Молодые люди встали, приветствуя девушку. Она тут же обратилась к Риму:

– Я вижу, ты хочешь мне сказать что-то ужасное, да? Что ты узнал? Расскажи. Что сказала мама Артёма?

– Не торопись, Леночка. Кроме того, что Артёма забрали, я не знаю больше ничего. Никаких подробностей. Я думаю, что надо бы всем вместе идти в институт к ректору или написать письмо товарищу Кирову… я просто не знаю, что делать… Вот ещё Григорий обещал…

Григорий нервно шагал по комнате.

– Это всё не так просто, ребята, Ох, как это сложно. Завтра я должен быть на приёме у генерала Никитина, командующего дивизией. Может быть, через его ведомство удастся что-то узнать. Но если хотите знать моё мнение, – добавил он, – я не очень верю, что у вас получится что-либо узнать до суда, до тех пор, пока Артёму не предъявят обвинение.