Надежда Сухова - Фантазиста. Первый тайм

– Я буду навещать племянника каждую неделю, – в ответ упорствовала тётя.

В этой нелёгкой битве она начинала брать верх, потому что её желание от меня избавиться было намного сильнее нежелания Софии Менотти меня брать. После недолгих уговоров директор «Резерва нации» сдалась:

– Хорошо, пусть мальчика посмотрит тренер.

Женщины вышли из кабинета. Тётя Изабелла выглядела так, словно ей удалось остановить арабо-израильский конфликт. Он взяла меня за руку и важно повела вон из помещения, следуя за директрисой. Мы вышли на улицу и обошли здание школы, за которым находился стадион. Не такой большой, конечно, как «Стадио Олимпико», но на меня он произвёл неизгладимое впечатление.

Признаюсь честно, до сего момента я в футбол играл всего три раза, если это можно назвать игрой. Взрослые мальчики, которым было по девять-десять лет, неохотно брали меня в команду и всё время ставили на ворота, коими служили прямое, как мачта, дерево и столбик из дырявых покрышек. Верхних пределов ворота не имели, а потому всё, что пролетало между импровизированными штангами на любой высоте от земли, считалось голом. Напомню, что роста я был невыдающегося и лет мне было всего семь, поэтому пропускал я много, хотя и отчаянно бросался на мячи. Во время первой игры мне от души залепили мячом по носу, кровь текла минут двадцать, но я, мужественно стоял в воротах, роняя в пыльную траву крупные алые капли. После третьей игры, когда я пропустил какое-то немыслимое количество мячей (считать я тогда не умел, приходилось только догадываться о размерах трагедии), меня побили. После этого я стал избегать футбола.

Но сейчас, когда я увидел это поле, которое показалось мне просто огромным, эти свежевыкрашенные ворота, эту яркую траву и вытоптанные в штрафной зоне пролысины – всё это родило во мне чувство неземного восторга. Возможно, во мне заговорили отцовские гены. Я с трепетом ступил на газон, едва поспевая за женщинами, которые решительно приближались к двум мужчинам, стоящим на противоположной стороне.

Один из них – невысокий пожилой, но поджарый дяденька с проседью в русых волосах – что-то говорил высокому и могучему красавцу в спортивной форме. Футболка выгодно подчёркивала его рельефные мышцы груди, а бицепсы так натягивали рукава, что казалось, будто ткань сейчас лопнет. Завидев нас, мужчины умолкли и с любопытством ждали нашего приближения.

– Синьор Гаспаро! – окликнула София красавца, и я обомлел, потому что сразу узнал его. Это был Альберто Гаспаро – опорный полузащитник столичного клуба, в прошлом сезоне получивший какую-то жуткую травму, из-за чего был вынужден уйти из большого спорта. Вблизи он выглядел совсем не так, как на поле, да ещё и по телевизору. Тётя Изабелла, видимо, одновременно со мной сообразила, кто перед ней стоит, и преобразилась прямо на глазах. Даже дурацкое платье вдруг стало выгодно подчёркивать её женские прелести.

– Синьор Гаспаро, – повторила София, когда мы подошли совсем близко. – Вот эта синьора хочет отдать нам на обучение своего племянника. Но дело в том, что он… эээ… он не занимался спортом ни дня. Не могли бы вы посмотреть его и сказать, сможем ли мы принять его в ряды воспитанников?

Альберто Гаспаро смерил меня скептическим взглядом, и я готов был провалиться под землю, устыдившись своего неспортивного детства. Наверное, в другой момент он бы посчитал меня ничтожеством и отрезал мне путь в большой спорт, но со мной была любящая тётя Изабелла. Любящая не только меня, но и богатых мускулистых красавцев. Красавцев, пожалуй, даже больше, чем меня. Это и сыграло в моей судьбе ключевую роль. Тётя стрельнула в футболиста глазами и заговорила с придыханием:

– Синьор Гаспаро, вы не представляете, как Франческо любит вас. Он не пропускал ни одной вашей игры. Вы бы видели, как он плакал, когда вы получили травму. Да, конечно, он не занимался в секции, потому что жил в деревне с дедушкой и бабушкой. Он круглый сирота, о нём некому было позаботиться, – в голосе тёти появились нотки, от которых мне стало нестерпимо жаль себя, даже комок в горле встал. – Неужели вы отнимете у мальчика мечту?

Альберто ещё раз оглядел меня, но уже не с таким явным презрением, потом снова перевёл взгляд на тётю Изабеллу. Окрылённая первой удачей, она продолжила с ещё бо́льшим рвением:

– Всё, о чём я прошу, – это взять мальчика на какое-то время, присмотреться к нему, понять, что он из себя представляет. Если вы увидите, что от него не будет толку, его всегда можно вернуть мне.