Катерина Геттерих - Смирение

Достав тетрадь из-под кофты, я внимательно на нее посмотрел. Гладкая приятная на ощупь бумага. Я провел по ней ладонью, слегка надавливая, будто проверяя ее на прочность. Внезапно мне показалось, что я должен был ее взять и я знал зачем.

Мне нужно завести дневник, но только тайный. Никто не должен о нем знать и уж тем более, никто из здешних не должен его прочитать. Когда я выберусь отсюда, эта школьная тетрадка будет доказательством того, что я здоров и меня здесь не должно было быть. Мне нужно ее спрятать. Хорошо спрятать.

Я стоял возле большого двухэтажного дома, охваченного синим огнем. Из окна дальней комнаты второго этажа виднелись очертания лица человека, корчившегося от боли и пытающегося закрыться от языков пламени. Я будто наблюдал за происходящим со стороны. Я посмотрел на себя и… ужаснулся. Другой Я стоял напротив горящего дома без тени испуга, мне даже показалось, что он улыбался. Да! Он улыбался, но не просто, а с какими-то искрами безумия в глазах, будто очень долго ждал этого момента, будто был знаком с хозяином «пылающего» дома. Если вы когда-нибудь увидите человека, который растягивает свой рот в улыбке, а в глазах нет ни тени веселья и радости – бегите!

Он опустился на колени перед этим домом, не сводя с него глаз, и стал смеяться. Настолько громко, что казалось, будто вся улица сотрясается от его смеха. Это не я. Нет, это человек с моим лицом и только. Мне хотелось крикнуть, привести его в чувство, напомнить ему кто он. Но слова не хотели слетать с моего языка. В немом крике, я рухнул на землю перед этим человеком, пытаясь до него докричаться, но у меня не получалось даже шипеть. Он начал смеяться ещё громче, как безумец. Его смех пробирал до костей, заставляя кровь стыть жилах. Я не мог и пошевелиться, будто меня кто-то обездвижил. Сделав глубокий вдох, я закричал изо всех сил, но никакого звука не последовало. Мое сердце забилось ещё сильнее. Вдруг вспышка огня озарила лицо мужчины, который сидел напротив меня. Его улыбка стала ещё шире и безумнее. Он смотрел на меня, как будто наконец заметил, что он здесь не один. И тут мне стало не хватать кислорода, словно мои легкие заполнились угарным газом. Я попытался дышать глубже, но от этого становилось ещё хуже. Кашель раздирал мое горло, я стал задыхаться. Схватившись за ворот рубашки, как в бреду, я стал ловить ртом воздух. Думал, что станет легче, но не стало. Упав на землю, мои руки сжали воротник ещё крепче, оттягивая его. Мне казалось, что так я открою доступ к кислороду, но ошибся. В моих легких становилось все больше дыма от пожара, кашель участился. Паника охватила мой разум, кровь прилила к лицу. Я понял, что умираю.

Проснувшись в холодном поту, как одержимый, я начал глотать воздух. «Это был лишь сон», – повторял я себе. Да, лишь сон. Восстановив дыхание, привел себя в чувства, успокоился и принялся осматривать все вокруг. И если горящий дом был сном, то лечебница, в которую меня привели и в которой я сейчас нахожусь – увы, нет. Собравшись с духом, я оперся на локти, медленно приподнимаясь, но головная боль все равно резко ударила в висок. Из-за сна поднялось давление, поэтому любое движение сопровождалось головной болью. Сделав вид, что я в порядке, сел на край кровати, продолжая вглядываться в пустоту на другой стороне темной комнаты. Хоть здесь и есть окно, но оно находится не на светлой стороне, поэтому лучи солнца почти не проникают сюда, а свет включать еще рано, все пациенты спят.

Я потер двумя пальцами переносицу и спрятал лицо в ладонях, ритмично раскачиваясь на кровати из стороны в сторону. Доктор Миллиган сказал, что я тут на время, это значит, что меня выпустят. Я ведь здоров. Я не похож на пациентов, которые живут в этой лечебнице. Никогда ещё я не мыслил более ясно, чем сейчас, несмотря на головную боль. Я знаю, что делать. Нужно просто показать доктору, что я здоров, вести себя адекватно и убедить его, что я не чокнутый.

– Да. – произнес я вслух, соглашаясь со своими мыслями.

Погрузившись в свои размышления, я и не заметил, как в коридоре включился свет. Где-то вдалеке послышались звуки шагов, с каждой секундой они становились все громче. Раздался стук кулака о железную дверь, сопровождающийся возгласом:

– Подъем! Время принимать таблетки.

Шоркая ботинками, санитар подошел и к моей двери, так же забарабанив в нее. Ключ с лязганьем проник в замочную скважину и, скрипя, открыл мою дверь.

Санитар сказал про какие-то таблетки. Мне их тоже будут давать? Неприятные мысли засели у меня в голове. Что-то мне подсказывало, что лучше не пить эти пилюли, вдруг они вызывают симптомы психических расстройств. Минуту подумав, я спрятал эти мысли подальше и сделал глубокий вдох.