Юрий Кривошеин - Венец Афродиты. Фантазия с намеком на достоверность

Кстати, Хаджипулоса сильно покоробило, когда впервые узнал от Свиридаса, что в России полицейских принято обзывать «мусорами». Полицейский в единственном числе – это мусор, а во множественном – мусорá. Это ж как надо их ненавидеть, чтобы так о них отзываться? Свиридас не разъяснил киприоту, что виновата сама советская власть. Придумав Московский уголовный сыск (в сокращении МУС), дала повод разгуляться народной фантазии. Не то чтобы на Кипре полицию сильно уважают, но такого непочтения к служителям закона тут явно нет. Копы везде легавые, но чтобы мусорá ?!

Тем временем шла рутинная полицейская работа, делающая несбыточной мечту любого детектива – раскрывать преступление, не покидая своего удобного офиса и черпая всю необходимую информацию из компьютера. Можно было воспользоваться услугами пресс-службы. Но не тот случай – дело слишком громкое. Старший инспектор вынужден регулярно выходить к журналистам, создавая иллюзию тесной коллаборации, и пересказывать одно и то же разными словами: «Врачи сообщили, что пуля, представлявшая угрозу для его жизни, была извлечена, но пациент не пришел в себя и впал в кому, причины которой пока не получили своего объяснения». Хаджипулос намекал на то, что раненый практически безнадежен. Слабо надеялся, что преступники успокоятся, потеряют бдительность и как-нибудь себя выдадут.

Местное русское радио посвятило событию передачу. Но тоже ничего нового о соотечественнике она не добавила. Нашлось несколько человек, которые узнали его по фото, опубликованному в газетах, видели в разных местах Кипра, но ничего примечательного – обычный турист. Причем практически всегда один. Не любил транспорт и предпочитал совершать длинные пешие прогулки – здоровье еще позволяет. Ничего не фотографировал, делал какие-то пометки в блокноте. Значит, блокнот все-таки существовал.

Однажды на радио позвонил кто-то с надтреснутым голосом – непонятно, мужчина или женщина – и проскрипел на чистом русском:

– Этот человек устроил шабаш, дьявол явился и наказал его! Я вам точно говорю.

Радиоведущий, тараторивший до этого без умолку, сначала слегка обалдел от услышанного, а опомнившись, пытался завязать разговор с необычным собеседником, но та сторона намертво заглохла. Звонок был не из Пафоса, а почему-то из соседнего Лимасола, студийный автоответчик его номер не засек. Неужели на самом деле дьявол шалит?

Хаджипулос прочитал расшифровку этой, с позволения сказать, беседы и усмехнулся: пока папка по делу пустая, приходится подшивать бредни психов.

Хорошо, что в прессе не всплыло имя Люды Дионовой. Правда, и полиция разузнала о ней пока немногое. Приехала на Кипр, понятно, на заработки, почти год назад, не совсем удачно – в разгар сезона, когда в лучших заведениях Лимасола все хорошо оплачиваемые ставки были заняты. Пришлось самой делать выбор, что было пока для девушки непривычно: или ждать вакансии (а виза открыта всего на полгода), или согласиться работать в менее пафосном, чем Лимасол, Пафосе. Она согласилась на кабаре с соответствующим названием – «Озорная пафийка». Еще и потому, что тут работали несколько девушек из России. Где их сейчас нет?

После кризиса в начале нулевых многие развлекательные учреждения разорились и закрылись. Но со временем стали открываться вновь. Так появилось и кабаре. Заведений подобного рода в тихом и семейном городе-курорте раньше не было. Но и здесь нашлось немало ценителей красивого женского тела. Об иностранных туристах и говорить нечего: они всё время жалуются на недостаток развлечений. «Озорная пафийка» заняла свое место в общей линейке ночных клубов на Агиу Антониу – единственной в городе так называемой «барной» улице. Это пешеходная зона, которая тянется почти параллельно авеню Посейдона, но подальше от моря. А еще чуть поодаль, севернее – муниципальное кладбище. Каждый развлекается как может…

Кабаре работает сезонно и закрывается, когда поток туристов резко сокращается. Люда домой не уехала. Даже как-то умудрилась продлить визу. Вероятно, потому что на зиму осталась жить у влиятельного человека, новоявленного ухажера, на его вилле в Хлораке. Это северный пригород Пафоса, бывшая деревня, практически слившаяся с городом и, само собой, превратившаяся в курортный поселок. Весной кабаре открылось вновь и Люда туда вернулась. Точно неизвестно: она так задумывала раньше или так получилось после неприятностей, случившихся у нее с покровителем. Прошел всего-то месяц или два – и она исчезла вообще. Хаджипулоса настораживало то, что почти одновременно с покушением на Приезжего. Того подстрелили утром, а она накануне вечером отпросилась из кабаре, пообещав боссу отработать позже. Но в квартире, которую делила с другой танцовщицей, забрала все свои вещи, оставив деньги на оплату накопившихся счетов, и исчезла. Никому ничего не объяснила, даже записки не оставила.