Александра Гусаревич - Когда увидишь меня – плачь

И всё-таки он больше не просыпался на улице среди бездомных, потому что накануне отключился из-за выпивки. Не ввязывался в драки с наркоманами, скатившимися ещё ниже, чем он сам, и готовыми прирезать его за дозу. Не мочился на ступени Дворца Совета, откуда его уволакивала охрана.

Он и выглядеть стал лучше: вечные тёмные круги под глазами хоть и не исчезли, но посветлели, сами глаза больше не горели волчьим огнём, а бледные щёки даже тронул здоровый румянец. Доминик как будто поправлялся после долгой болезни – ещё чуть-чуть и нашёл бы работу и обзавёлся детьми. От одной только мысли об этом он громко фыркнул.

Он не мог вспомнить, в какой момент всё пошло наперекосяк. Ничего особенного не произошло, просто однажды ночью Доминик проснулся от чьего-то крика и обнаружил, что кричал он сам. Тот сон забылся почти мгновенно, как будто сознание хотело уберечь его от неведомого ужаса. Он успел ухватить лишь ускользающее ощущение – будто его засасывает чёрное болото и становится невозможно дышать. Там было и чьё-то лицо, – Доминик был уверен, что разглядел бы, чьё именно, стоило немного поднапрячься.

Он намеренно не стал этого делать.

В ту ночь он больше не уснул, а следующие несколько провёл в притонах. Отрубиться пьяным среди такой же толпы было не страшно – его могли разбудить, если начнёт кричать. Но идея поселиться на клубных диванах не прельщала, поэтому Доминик и вернулся к таблеткам. На синте он мог не спать сутками, и только опасение, что хроническая бессонница однажды сведёт его с ума, а то и вовсе угробит, заставляло время от времени устраивать перерывы.

Сперва он надеялся, что тот кошмар был случайностью. Ему почти удалось убедить себя, что это не повторится. Столько лет прошло, вся эта мерзость больше не имеет над ним власти, так какого чёрта?

Он ошибался. Кошмары возвращались вновь и вновь, сначала несколько раз в неделю, потом каждую ночь. Доминик заводил десяток будильников и не слышал их. Он представлял, как они одиноко трезвонят в тишине его квартиры, способные разбудить и армию мертвецов, но только не его. Всё, что ему осталось, – таблетки, единственное его спасение. Если бы существовал способ лучше, Доминик уже знал бы, но способом лучше была только пуля, а на это он малодушно не мог решиться уже много лет.

Всего два дня назад он лежал на полу своей комнаты, а из колонок гремела музыка. «Тебе нужны наркотики, – хрипло пел Ричард Батлер, – тебе нужны таблетки, чтобы вернуться домой». «Как это чертовски верно, дружище», – подумал Доминик и вновь потянулся за пузырьком.

И только сейчас, сидя в «Руинах» второй вечер подряд, он впервые задумался над тем, куда его тащит синт. Собственно, это никогда и не было большим секретом, просто раньше он как-то не придавал значения тому, что и у любимого лекарства могут быть побочные эффекты. Например, галлюцинации.

Всё изменил вчерашний вечер, он напугал Доминика и напугал едва ли не сильнее ночного кошмара. Только на этот раз всё происходило наяву, если оно вообще происходило.

К тому моменту, как это случилось, синт почти выветрился, а выпивка ещё не успела помутить сознание. Он сидел на том же месте за стойкой, и всё казалось достаточно ясным: разговоры и пьяный смех, блики виски в стакане, молчаливый Эрик и его покрытые татуировками голые плечи. Даже музыка – играли Guns’N’Roses, и Доминик осуждающе качал головой, зарекаясь про себя ещё хоть раз переступать порог этого безнадёжного заведения.

Да, он был почти в порядке, только перед глазами немного рябило. Ткань реальности казалась немного зыбкой, и львы на плече у Эрика то и дело скалили пасти и грозили прыгнуть на Доминика, а его собственные ладони, если пристально на них посмотреть, вдруг покрывались безобразными шрамами. Сознание слегка барахлило и выдавало остаточные помехи, но так иногда бывало, когда действие синта подходило к концу.

Когда он услышал смех где-то слева, то сперва не обратил внимания. Потом чья-то рука потянулась к его пачке сигарет и бесцеремонно вытащила одну. Тогда он повернул голову – и лишь для того, чтобы увидеть, как взметнулись светлые локоны и как за ними скрылась острая улыбка. Чиркнула его зажигалка, на мгновение высветив знакомый профиль, затем всё снова потонуло в неверном полумраке бара. Доминика парализовало. Он не осознавал, что сидит, открыв рот, и таращится в пустоту, потому что та, кого он перед собой видел, никак не могла быть реальна. Но она казалась реальной, такой реальной, что он мог протянуть руку и коснуться её волос, и он знал, что они будут на ощупь такими же, как много лет назад.