Александра Гусаревич - Когда увидишь меня – плачь

– Шерман, я всегда считал, что вы не лишены мозгов, хотя в вашей работе важнее дисциплина, которой вы не обладаете. Что с вами случилось? С чего вдруг ваши отчёты стали безупречными?

В устах старого козла такие слова звучали, как наивысший комплимент, и Адам сперва растерялся. Обычно Дамер не нуждался в поводах, чтобы ругать его, и вызовы «на ковёр» были его любимым развлечением, когда нужно снять стресс. Благодаря своей биографии Адам подходил для этих целей лучше других, и за все четыре года в Бюро статистики слова доброго не слышал от начальника.

– Просто я люблю свою работу, господин Дамер, – невинно ответил он.

Тот лишь покачал головой и хмыкнул.

Дома было гораздо хуже. Не помогла даже генеральная уборка, хотя уж это средство его никогда раньше не подводило. Адам в пятый раз протирал и без того чистые окна, но мысли не приходили в порядок, а зуд не утихал. Во всей квартире не осталось ни пылинки, вещи в шкафу были идеально сложены или развешаны по цвету и сезону, посуда расставлена по размеру и назначению, а шторы выстираны и отглажены. Он снова и снова драил ванну, находя её недостаточно белой, но легче не становилось.

Выдавив ещё немного чистящего средства на губку, Адам попытался отогнать навязчивую мысль о единственном уголке квартиры, куда он не заглянул. Который сознательно игнорировал.

Верхняя полка шкафа была хранилищем его прошлого, точнее, его жалких остатков. Там стояли коробки со старой одеждой – той, в которой он был в роковой день, и той, что носил в первый год после. Адам редко открывал коробки, но и выбросить те немногие вещи, что связывали его с прежней жизнью, не поднималась рука. А ещё там хранились фотоальбомы, которые Том отдал ему много лет назад. После аннуляции семьи Шерманов, Адам лишился не только родителей и брата, но и всего имущества. Он никогда больше не побывал в старой квартире и не получил оттуда даже пары носков. Всё пришлось начинать с нуля, и в родном городе он чувствовал себя беженцем без прошлого.

И вот однажды вечером Том выгреб все свои фотоальбомы, и они несколько часов просидели над ними, вспоминая. Конечно, там не было фотографий родителей, зато снимки братьев попадались часто. Том оставил себе лишь немногие, убедив Адама забрать остальное.

«Сейчас не время, – говорил он себе. – Только хуже станет, сам знаешь».

Но что если нет? Вдруг именно это и поможет ему избавиться от нервного зуда?

Адам понимал, что его силы воли не хватит надолго. Он просто оттягивал момент, занимаясь бессмысленными вещами.

Он остервенело тёр эмаль, и без того белоснежную, но мысленно уже подбирался к заветной полке. А спустя полчаса обнаружил себя на диване в окружении раскрытых альбомов, с разворота каждого из которых на него смотрел Оскар.

Девять лет жизни брата уместились на снимках, которые заботливо собирал Том. Лучшие годы. Большинство было сделано на посиделках – в барах, в квартирах, и все присутствующие выглядели молодыми и счастливыми. Вот они зависают дома у Тома и Полли после концерта, Адама тогда тоже взяли с собой. Ему было тринадцать. Оскар с гитарой в руках устроился на кровати и что-то поёт, Полли сидит на подоконнике, Адам возле неё на полу, а Том фотографирует.

Вот Том и Оскар стоят рядом в своих крутых концертных шмотках и позируют, словно их снимают для обложки альбома. Оскар как обычно не расстаётся с гитарой и держит её наперевес, как оружие, а Том чуть задрал подбородок и смотрит надменно, чего никогда не бывает с ним в жизни. Таких снимков у Тома оказалось два, и один стоял в рамке на полке в его комнате.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.