Алия Агисова - Игра с нулевой суммой

И в это утро понедельника последней недели января он поднимался по лестнице на четвертый этаж, где располагался его кабинет. Почти дойдя до двери своего кабинета, он остановился и призадумался. Повернув голову влево, в сторону окна, он посмотрел на жгучие сумерки: небо где-то вдалеке, уходя к линии горизонта, представало сизым полотном, переходящим через оттенки в нежно-розовый. Казалось явным, что скоро настанет рассвет и оно, солнце, уже близко. По коридору плыл слабый аромат кофе, все двери кабинетов были закрыты и в длинном проулке, между несвежими от времени стен, не было ни души. Игорь Владимирович пошел обратно, к выходу на лестницу – медленным шагом направился к соседнему кабинету.

– Доброе утро, Игорь Владимирович, – дама, сидящая за столом, чуть спустила свои очки в черной оправе и оторвалась от компьютера.

– Доброе, если можно его так назвать, – ответил он и опустился в черное офисное кресло у стены. Женщина посмотрела на него пристальнее, сняла очки с лица и чуть прищурила глаза – зеленые, внимательные и чующие какую-то проблему.

Даму звали Лариса Евгеньевна. Она была профессионалом своего дела, хотя и не питала к своей профессии большой любви. Она часто говорила, что сделала карьеру в управлении персоналом случайно – скорее, ненароком, потому как любила всегда экономику и цифры. Но судьба распорядилась иначе и ее перипетиями судьбы занесло в прямо противоположную сферу. Она страдала от неидеальности этого мира и населяющих его людей, зачастую сдающихся в самый неподходящий момент жизни, – людей таких же несовершенных, как мир, которые часто ее разочаровывали отсутствием идейности, выносливости, работоспособности и преданности своему делу. У Ларисы Евгеньевны были высокие требования к подчиненным и часто ее сотрудники тонули в абсурдных дедлайнах, засиживаясь допоздна в душных кабинетах. Она мыслила языком достижений, показателей и метрик, а с подчиненными, если те вздумали увольняться, не выдержав бешеного ритма, а расставалась легко и непринужденно, и ни о ком никогда не жалела. Она искала лучших, но так за годы работы с ними и не встретилась, потому что она всегда была сильнее и конкуренции с ней не выдерживал никто. Взгляд у Ларисы Евгеньевны был тяжелый, обезоруживающий, заставлявший подчас свернуть с ее дороги, если визави вдруг угораздило попасть на ее путь. Игорю Владимировичу было с ней легко, потому что они оба говорили на одном языке и под словами, которые употребляли, подразумевали в своей голове одно и то же – то есть жизненный, и что не менее важно, корпоративный, понятийный аппарат, у них практически совпадал.

– Что-то случилось, Игорь Владимирович? – Лариса Евгеньевна медленно выговаривала слова, бросив на стол, рядом с бумагами, очки в черной оправе. На даме была бежевая блузка, а нижней части туловища из-за стола, за которым она сидела, Игорю Владимировичу не было видно: только обутые в бежевые лаковые туфли ступни, да тонкие щиколотки в телесного цвета чулках. Он опустил голову вниз, вздохнул, выдержав паузу, и сказал:

– Ваша Мария, – начал он, имея в виду подчиненную Ларисы Евгеньевны, – как бы вам это сказать, – он медлил и подбирал слова, – …она не очень дружелюбна, – закончил он предложение. Он замолчал и образовалась неловкая пауза. Женщина смотрела на него выжидающе, но Игорь Владимирович не торопился продолжать.

– Не совсем понятно, Игорь Владимирович, – молвила Лариса Евгеньевна спокойно и внимательно глядя на него, – можете чуть конкретнее?

Он смотрел на нее и внутренне восхищался ее умению так невозмутимо держаться, не отдавать себя эмоциям, рассуждать здраво, даже когда, казалось, случилась катастрофа, и, конечно, не делать скоропалительных выводов, что свидетельствовало о сильной выдержке.

– Нет, по части понимания, кто нужен, вопросов нет, но вот манеры… оставляют желать лучшего. Мария все понимает, но вот тон, сам тон, которым она все говорит…она неконтактная. Бестактная, если хотите. Ей абсолютно все равно, что я говорю, она не слышит и не слушает. И, по-моему, как человеку, работающему с людьми, ей не хватает эмпатии. Хотя бы немного.

Лариса Евгеньевна подняла со стола очки и тоненькую дужку зажала между губ. Она думала и в это же самое время глядела на Игоря Владимировича.

– Хорошо, я в целом поговорю с ней, – она посмотрела на свои бежевые туфли, отодвинувшись чуть от стола благодаря колёсикам кресла, а потом снова подняла глаза на мужчину, – давайте вы поработаете с Екатериной?