Мари Рейн - Родная

«Смелые», – подумала Оля. Даже если бы она была голодна, не решилась отведать вокзальной еды, боясь слечь с отравлением. Подошел попрошайка, цыганенок лет пяти, на ломаном русском попросил дать денег на еду, затянул что-то про «не ел, не пил, помоги, тетя». Девушка достала булку свежего батона, брала в электричку, думая, что пригодится, и отдала пацану. Тот небрежно выхватил хлеб из её рук, выругался, побежал, но пару раз обернулся на «тетю» и кинул свою подачку бомжу. Бомж оказался более благодарным. Открыл упаковку с булкой, обнюхал её со всех сторон, аккуратно отломал кусок и медленно положил в рот. По довольному лицу стало понятно, что он благодарен, не то, что тот пацан. Оля ухмыльнулась и зашла на автовокзал, который находился недалеко от железнодорожного, надо было купить билет на автобус до её поселка.

В нужной кассе был перерыв, по расписанию автобус отходил от платформы через полчаса, девушке хотелось на него попасть. Дорога выматывает. Огромные механические вокзальные часы не работали, они остановились на 15:00. «Какое совпадение», – подумала Оля. «Время моего рождения как раз ровно 15:00, почти 33 года назад. Знак». От раздумий её отвлек одинокий певец, в зеленом вязаном балахоне с прорехой на плече, он сорвавшимся голосом затянул песню. Через раз, шмыгая носом и поглядывая на пассажиров просящим взглядом, доказывал людям, что не такой уж он и пьющий, выступает для души. Песня была про маму. Мать… «Была бы у тебя, дружочек, любящая мать, ты бы никогда не стал таким пропащим».

Оля нервничала, смотрела на цифровое табло, 15 минут до выезда, а касса до сих пор закрыта. Хотелось курить и орать на отсутствующую кассиршу из этого окна. Понятное дело, что та была не виновата, она же не робот и потребность сходить поесть или в туалет никто не отменял, но не за пятнадцать минут до отправления автобуса. Наконец-то, окно открылось. Оля купила билет и быстрым шагом пошла к нужной платформе. Пассажиры уже начали посадку в автобус. Её внимание привлек тощий бродячий пес с рваным ухом, прибившийся к автовокзалу, он был ранен, спекшаяся кровь кусками висела на грязной шерсти, ему нужна была неотложная помощь. Хорошо, у Ольги хранился номер телефона знакомого из приюта, и она в срочном порядке вызвала его на спасение пса, жизнь которого висела на тоненькой ниточке. Через 5 минут парень прибыл на место и забрал псинку, по счастливому совпадению проезжал рядом. Теперь можно спокойно отправляться в путь. Большую сумку Оля сдала в багаж, осталась налегке с рюкзаком. Ей выпало место у прохода, почти в конце автобуса. «Лишь бы не укачало», – подумала девушка, достала из рюкзака мятную конфетку и с облегчением засунула ее в рот.

Поездки в автобусе для неё всегда были испытанием: набитый салон, нарушающий твое личное пространство, духота в теплое время и холод в морозы, визжащие дети и навязчивые собеседники. А ещё её с детства укачивало, когда приходилось часто ездить на автобусе из приюта на подработки. Их незаконно вывозила администрация интерната ради наживы. Вроде бы для подростков небольшое путешествие и шанс посмотреть другую жизнь, вырваться из клетки, и в тоже время – сильное психологическое давление. Психологи говорили, что её состояние – следствие самовнушения, из-за сильного переживания, которое засело глубоко внутри от пережитого стресса. Возможно, она бы и рассказала свою историю специалисту, но в приюте верить никому нельзя – это Ольга давно усвоила. Вся информация будет использована против тебя. Посадка закончилась, автобус медленно тронулся. Водитель включил кондиционер, стало легче дышать, в пути почти не укачивало. Сосед по креслу попался необщительный молодой парень, который тут же достал наушники, чем избавил Олю от неловкой тишины между ними. Ехать предстояло минут сорок, солнце навязчиво лезло в окно и Оля закимарила. Слишком тревожные ночи были до этого дня, она почти не спала. Хватило подремать полчаса, разбудил парень, который выходил на одну остановку раньше. За окном замелькали деревья, заброшенные двухэтажные бараки, старая заправка, почти ничего не изменилось за последние двадцать лет, которые Оля тут отсутствовала. Конечная. Её остановка. Забрала багаж и на ватных ногах поплелась в сторону спального района, к пятиэтажкам. К дому, где жила её мама.

«Хм…так странно. С момента, когда я была здесь последний раз, прошло почти 20 лет. А я помню этот дом, двор, в котором выросла. В детстве наша пятиэтажка мне казалась огромной, а сейчас… Её не узнать: покосившиеся двери подъездов, в оконных пролетах выбиты стекла, обшарпанные стены, граффити, неприличные слова, всё это выглядит удручающе. Но это дом. Родной. Место, где живет моя мама», – так Оля прокомментировала свое новое видео в Русограм. Она как раз недавно завела там страницу и активно развивала профиль. Как блогер. Она чувствовала себя обманщицей. Наставляла подписчиков добиваться успехов, любить себя, строить гармоничные отношения, а сама проходила психотерапию, еле-еле сводила концы с концами, почти не ела, поддерживая свой энтузиазм литрами кофе. На её пост стали приходить комментарии от тех, с кем она подружилась в приюте. Близкий человек – Юлька – разрывала её мессенджеры сообщениями: «Точно всё в порядке?», «Ты уверена в своем желании?», «Ты точно этого хочешь?», «Удачи тебе, милая, обнимаю!», «Я с тобой!», «Береги себя!», «Пиши в любое время». Оля ценила поддержку и нуждалась в ней.