Наталья Савельева - Встреча в Сочельник. Сборник рождественских и новогодних сказок

– Верно, – поддержал Веноушека венгерский Гном Янош. – Все живы и здоровы, все вместе, нет ни войны, ни шторма, и есть свой уютный дом. И ёлка. И Пушкин…

И все согласились с ним.

А потом гномы пели. Амадеус, конечно, напевал Моцарта. Веноушек и Янош – народные песни. А гном из Москвы Александр взял гитару и запел:

Смолкло пение, в тишине стали слышны голоса снизу, где-то залаяла собака, совсем недалеко протрубил олень.

«Изменились люди, – вздохнул польский гном Мирек. – Раньше каждое утро у крылечка стояла для меня тарелочка с кашей или супом. А теперь редко, почти никогда».

«Кризис», – ответил украинский гном Пётр.

«Думаю, дело не в этом, – возразил разговорчивый Веноушек, – люди изменились. Другими людьми заселилась Земля. Нет таких щедрых и приветливых, как раньше. Или совсем мало».

«Есть, есть! – Александр снова взял в руки гитару. – У нас в Москве, в Сокольниках есть бабушка Мария Фёдоровна. Она раньше хирургической медсестрой была. И теперь всем помогает, советы даёт. И такая добрая…» И запел «Песню о добром человеке» 2 2 Композитор Станислав Пожлаков, стихи Розы Амусиной. :

На следующее утро уже был Сочельник, канун Рождества. И все приготовились встречать светлый праздник. Где-то заиграла невидимая флейта, и отступил мороз, лишь летел над горой Пфендер декабрьский снежок.

Сорока Серафима сидела на дереве. Дерево было старое, крепкое – вековая липа, и росла она в старинном парке Монрепо в городе Выборге. В дупле липы жили белки, а Серафима ещё осенью сделала себе домик из веток и соломы. Но в тот январский вечер она так устала, что ей было лень спускаться в своё жилище, да ещё очень хотелось подольше полюбоваться красно-оранжевым закатом. Она совсем забыла, что такие яркие закаты обычно предвещают ветер.

Смотрела она на тихий закат, да и уснула на ветке. И приснился ей удивительный сон – настоящее приключение! Летела она над берёзами и осинами, домами, дорогами, железнодорожными путями, реками, и даже над морем!

На самом деле – это налетел под утро ветер и унёс сороку далеко от родного Выборга.

Когда Серафима проснулась, она не узнала ни своего дерева, ни своего леса… Почему-то она сидела на снежной полянке под высокой сосной. Белок и снегирей не было. Людей тоже. Полная тишина!

Она оглянулась. Что такое, где она? Полетела вперёд, но совсем не узнавала своего парка Монрепо! Какой странный сон!

Показалась деревенька, всего пять домиков у замёрзшей воды. Вода была сине-белая, ледяная, у края залива качалась на ветру высохшая осенняя трава, виднелся деревянный мостик. Но почему так тихо? Где же люди? И почему так чисто? Ни мусора, ни упавших веток… Даже нет следов на снегу!

Сорока плохо разбиралась в часах, хотя дома у неё были и ходики, и наручные часы, и даже будильник, приобретённые по случаю. Но она чувствовала, что время движется к полудню.

Тут она заметила бегущего зайца.

– Стой! Пожалуйста, остановись! – попросила она. – Где мы?

– Как «где»? Ты разве не местная? – удивился Заяц. – Мы в Финляндии, в Эспоо!

– В Финляндии? Как я могла очутиться в Финляндии?

– Ну, матушка, это мне неведомо…

– А почему так тихо? Где люди?

– Так в Финляндии всегда тихо! И людей у нас мало!

– А сам ты где живёшь?

– В городе, у церкви в скале, на сосновом островке!

– Э-э, в каком городе?

– Странная ты, – снова удивился Заяц, – в Хельсинки, конечно!

– Прямо в городе? И не боишься?

– А чего же бояться? Добегу домой через часик. Люди-то ездят на машинах да трамваях с автобусами, а я сам бегаю! До встречи! Прилетай ко мне в гости! Церковь в скале недалеко от вокзала!

И умчался.

Серафима задумалась. Тут снова налетел ветер, да не простой, а снежный – настоящая вьюга!