Дарья Гущина-Валикова - Ничего, кроме личного. Роман

Подошла и остановилась электричка. Человек двадцать вышли из вагонов; пара-тройка из них направились вглубь посёлка, остальные – к переезду, дабы попасть на противоположную сторону. На той стороне был микрорайон соседнего городского образования, с обычными теснящимися многоэтажками. Там имелся целый новейший супермаркет, уж он-то явно будет работать почти до ночи, невзирая ни на что. Ужасно не хотелось туда тащиться, но что поделать? И он тоскливо зашагал вслед за теми припозднившимися горожанами.

Этот маркет, действительно работавший, удивил многолюдьем. Сколько ж, однако, народу ещё не закупилось за несколько часов до курантов! Многие полки при этом были уже разорены почти до основанья, и никаких служащих в форменной одежде, поставляющих новый товар (как их, мерчандайзеры, что ли?), не наблюдалось. Зато повсюду торчали искусственные ёлочки в бантах и шарах, а из динамиков позванивал надоедливый «джингл-бендз». Он побродил по незнакомым отделам, иногда протискиваясь через толпу, что-то нашёл и покидал в свою корзину, складывая в уме цены, которые здесь были заметно выше. Пошёл к кассам. Ничего себе, однако, очереди!..

Покорно пристроившись в хвосте одной из них, он рассеянно порассматривал рекламные ролики на мониторах, потом – очередную ёлку, а потом, от нечего делать, упёрся взглядом в соседку по очереди, следом за которой стоял. Она была не одна, а с ребёнком – тоненькая девушка с мальчишкой лет полутора или около (он не очень-то разбирался в возрасте детей). Тот сидел в тележке среди покупок и хныкал (как я тебя понимаю, малыш!). Девушка с задёрганным и несчастным видом пыталась его успокоить, расстёгивала ему на горловине довольно красивый, белый с лиловым принтом, комбинезон, откидывала капюшон… Но упарившееся дитя не унималось. Девушка уныло повторяла: «Ну, тихо, Терёш, ну немножко осталось!» – хотя маяться предстояло ещё долго. Непохоже как-то, что она мать ребёнка; скорее, старшая сестра или, может, – юная тётка?

Ребёнок, отворачивая от неё страдальчески исказившееся личико, совершенно случайно встретился с ним взглядом. Он машинально подмигнул – и мальчишка вдруг затих, с любопытством воззрившись на незнакомого дядьку. А потом и вовсе улыбнулся в ответ. Глазёнки у него были крошечными, как бусинки, и при этом пронзительно-синего цвета – прямо сапфирчики.

Девушка полуобернулась узнать, что вызвало такую реакцию дитяти, и тут же отвернулась снова. Он успел заметить, что она очень хорошенькая и очень бледная, просто прозрачная. Успокоившийся малыш отвлёкся на разглядывание ближайшего стеллажа с его блескучими жвачками-шоколадками, к которому придвинулись. А он сам, не имевший привычки разглядывать чужие покупки, от скуки занялся именно этим. В тележке соседки, помимо ребёнка, помещались: большая бутыль с водой без газа, гроздь бананов, какие-то баночки с детским питанием; затем упаковка с наполнителем для кошачьего туалета, коробка кошачьего корма и пакет с кормом собачьим. Всё, стало быть, для других: для дитяти (если посчитать, что вода и фрукты – тоже ему) и домашних животных; а что ж тогда себе? Или ты – домработница? Нет, для домработницы слишком юная и какая-то хилая. А для няньки – какая-то неумелая, неуверенная…

Девушка, словно подслушав его мысли насчёт покупок, как-то вдруг заозиралась, в растерянности поглядывая то на свою тележку, то в сторону торгового зала. О чём-то, видать, вдруг вспомнила!..

– Девушка, – произнёс он неожиданно для самого себя, – если вам отойти надо, то – пожалуйста…

Та поглядела на него едва ли не с ужасом: чтоб я оставила тут всё… и, главное, ребёнка – неизвестно на кого?!

Но вдруг подала голос тётка, которая стояла впереди неё и, оказывается, всё видела и слышала:

– Да, конечно, идите, девушка! А мы присмотрим, не волнуйтесь. Всё успеете – вон как медленно тащимся…

– Спасибо, – тихо пробормотала та и метнулась куда-то в глубину зала, а тётка принялась ворковать с малышом.

Девчонка прибежала назад, когда они значительно придвинулись к кассе. Бросила в тележку трофеи – кажется, биойогурты и пачку ржаных хлебцев (ну и ну; если ты всегда этим питаешься, то неудивительно, что так отощала!), торопливо наклонилась к своему сокровищу. Сокровище снова закапризничало, а когда она, наконец, принялась расплачиваться на кассе, вытолкнув тележку из узкого прохода – разревелось в голос. Кассирша уже автоматически кидала его продукты туда же, откуда девушка не успела ещё забрать свои – поскольку ей пришлось взять ребёнка на руки.