Борис Целавин - Дорога из АДа

– Ну, Симочка, Симпампулечка, – неожиданно засюсюкала она. – Я сама, ты только рядом посиди, видишь, все пошли. Кузя – молодец, заводится уже.

Действительно, бульдозер, стоявший на левом краю площадки, как бы разминаясь, слегка шевелил скребком, но двигаться не спешил. Скрежет, вперемешку с бодрыми выкриками, наполнял ночное Козявино каким-то нереальным энтузиазмом. Энтузиазм, казалось, лез под куртку, начиная меня пронимать, щекоча и подзуживая.

– Пошли, – я двинулся к экскаватору, где оставил рюкзак, будучи совершенно уверен, что никто на него не будет претендовать. – Наверное, он мне с лопастей упал, – нелепо подумал я, пропуская подругу за руль и садясь рядом. – Убирать-то что будем?

С высоты кабины было видно абсолютно темную поверхность площади, тускло расцвеченной разноцветными лампочками.

– Это первый – невидимый, сейчас самая пора, часа за два до трубы догрести надо, а потом второй, прозрачный – это до пруда и речки за час надо, а как побелеет, тут только толкай, 15 минут и нету его!

Она задорно дернула какую-то ручку. Махина под нами заскрежетала и завибрировала. Это был звук трущихся друг от друга поршней, колёсиков, шипов, ещё не знаю чего, но привычного звука работающего мотора слышно не было. Однако, машина тронулась. От неожиданности, чуть не рухнув на пол, я машинально ухватился за Глашину коленку. Ощущение тёплой круглой, не удержусь – красивой женской коленки под рукой, меня неожиданно успокоило.

– Поехали! – это уже было (или еще будет?). – Нет – Труднулись!

Аглая направила экскаватор навстречу невидимой стихии. Скоро я действительно почувствовал, как ковш ткнулся во что-то мягкое, упругое, но достаточно тяжёлое, чтобы такая махина ощутила его сопротивление. Ловкая манипуляция рычагами и ковш, зацепив невидимый груз, повис над землёй.

– Ждём Петьку, вечно этот обалдуй со своим КамАЗом возится.

– Так, если КамАЗ его, значит экскаватор твой?

– А то!

Ну и ну, я думал, наивный, что устал удивляться:

– Как же я прямо в него-то попал?

– Как упал, так и попал! – Глаша звонко рассмеялась. – Хватит карпов считать, смотри лучше, что делать надо.

– Зачем?

– Как? Снега много, на всех хватит!

– Хватит? – Инфаркт меня сейчас хватит, это точно, – мелькнула здравая мысль, но энтузиазм победил в схватке с инфарктом и здравомыслием. Через секунду я радостно махал подъезжающему Петьке. – Ну, это мамонт какой-то, Глашунчик, – я неожиданно для себя тоже начал подсюсюкивать. – А ты уверена, что мы закинем что-нибудь в этот кузов, если не подпрыгнем, конечно.

– Не первую, чай, ночь, держись крепче. Стрела ковша неожиданно резко распрямилась, и, судя по небольшому сотрясению кузова, что-то туда прилетело.

– Три очка!

– Что?

– Ничего, не обращай внимания.

Джордан отдыхает. А что, танковый биатлон, экскаваторный баскетбол, нормально. Адреналин капал из ушей. Как мы добрались до трубы, я даже не понял. Но, действительно, вместо абсолютной пустоты над землей и в ковше появились какие-то очертания преломляющегося воздуха.

– Прозрачный снег! Ага, ну сейчас мы его! Давай!

Непрерывно крича и похлопывая коленку Аглаи, я периодически тянулся к рычагам, получая за свои поползновения увесистые шлепки по рукам.

Озеро. Экскаваторщики отдыхают, работают самосвалы и бульдозеры. За одно неуловимое мгновенье весь прозрачный снег становится белым. В кузовах и на берегу вырастают белоснежные искрящиеся горы. Их тут же сваливают, сталкивают, спихивают в чёрную воду, где они исчезают так же мгновенно, как и появились.

– Молодец я? – Аглая, казалась, сама светилась этой снежной белизной.

– Ещё какой молодец, молодой молодец, золотой! – крепко обнимая ее, и всё ещё любуясь происходящим, в полусне бормотал я…

– Разлетайка в белой щеголихе!?

– Щеголиха в белой разлетайке!?

– Тры-тыры-ты-ты-тыры – зима!…

– Б-р-р-р, приснится же? Тры-тыры-ты-ты-тыры, точно не приснилось – это я подмерз. От снега, как обещали, не осталось и следа, в глаза бил яркий рассветный луч. По сторонам, сонно ворочаясь, начинали скрежетать машины, видимо, готовясь ползти обратно. Ещё ближе розовел, искрясь на юной щеке слегка тронутый рассветом пушок, – Б-р-р-р, – еще раз. То Кудрин, то вообще, Фет, какой-то. – Просыпайся! Етить-матить, ты в Козявино!

Вот – Аглая, вот – экскаватор, вот…

– Дай порулить, – снова что-то неодолимо потянуло меня к рычагам.

– Дурачок, – неожиданно бодрой проснулась агротехническая, – Ты же в озеро уедешь, карпов ловить. Порулишь ещё, спать пошли.