Елена Забродина - Я и Тwиндер. Статус - в поиске

– Ну что, Олли, пора заниматься, – обращается физиотерапевт он к своему маленькому клиенту и напрочь забывает обо мне.

Вот так, не со мной же он пришел флиртовать. Сеппо наклоняется за специальным ковриком, раскладывает его посреди пола. Трико выразительно обтягивает его булочки. Я ловлю себя на том, что с удовольствием смотрю на них. Очень соблазнительные части тела.

Я прощаюсь и выхожу на дверь. Черт побери, а ведь у меня давно не было секса.

Люди здесь на улице, театрах, мероприятиях не знакомятся. Идешь вся такая красивая, на тебя смотрят, иногда заворачивая голову или отчаянно кося глазами, но не подойдут знакомиться. Тебя обсмотрят в тренажерном зале, в бассейне, на пляже, но хоть одна сволочь подошла бы поговорить. Вернее, найдутся такие, но выходцы из восточных и африканских стран меня не привлекают. И речь тут не о расизме, а о вкусах. Ну не люблю я лакрицу, оливки и устриц, хоть и признаю их существования и что кто-то их обожает, не слушаю металл, не ношу золото, не хочу в Таиланд… Так же тут – дело вкуса. Ну и конечно, меня абсолютно не привлекает культура, где женщина всего лишь бытовое и сексуальное приложение для мужчины.

На работе тоже нет объектов для знакомств, (даже если был бы принят флирт на работе) – Тимо занят и тоже не в моем вкусе – нудноват, учитель шестых классов – староват и у него какая-то привередливая любовница, которой он покупает подарки в интернете (сама видела, случайно заглянув ему через плечо во время перерыва). Учитель труда – не-а, мужчины с пузиками меня так же не привлекают, как и восточные красавцы. Остается Сеппо. Но и тот занят. Все.

Поэтому, у нас есть лишь один выход – Твиндер. Или подобные ему приложения.

Вечером по скайпу звонит мама.

– Как дела, как свидание?

Она овдовела несколько лет назад, вышла на пенсию и ей было скучно там одной, в далекой российской деревушке. Рассказы о моих свиданиях ее интересовали, словно она смотрела сериал. Новые серии, пожалуйста.

– Хорошо, но не мое.

– Ничего, не с первого раза. А как прошло?

Я пересказываю ей содержание нашей встречи, стараясь говорить не громко, за стеной могли греть уши мои подростки.

– Жаль, – резюмирует мама, – с ним бы ты не переживала, что бросит.

– Разве я этого ищу? Можно было и не разводится, Кари меня тоже бросать не собирался.

– Ну да. Но мне почему-то кажется, что вы с Кари помиритесь. Отдохнете друг от друга и снова сойдетесь.

Моя мама переживала развод трагичнее меня. Я освободилась, но она этому не верила. Она жила в том мире, где держатся за мужчин – «плохонький, но мой». Финляндия дала мне возможность выбора. Я не зависела от зарплаты мужа, от жилплощади. Наверно поэтому здесь часто разводятся, потому что легко начать новую жизнь одному. С другой стороны, не нужно мучать себя и жить с нелюбимым, лишь бы не оказаться на улице. «Ради детей», – так многие в России оправдывают свое сосуществование, когда обоим уже обрыдло все, оба гуляют направо и налево, терпят пьянство и равнодушие. Дети страдают в таких браках, их отравляет лицемерие родителей. Ради детей лучше мирно разойтись и поддерживать дружеские отношения, такие, какие возможны между бывшими супругами. И это вполне реально, судя по моему окружению.

– Кто-то уже есть на примете?

– Что-то вялотекущее.

– Будет и на твоей улице праздник, – успокаивает меня мама. – Как там мои внуки?

– Йессе, Хельми! Идите, поговорите с бабушкой!

Дверь открывается и нехотя входят мои подростки. С притворным энтузиазмом машут в экран руками:

– Привет, ба.

– Ой, как Йессе вырос! – восхищается мама, словно не видела их всего неделю назад. – А Хельми какая красивая! В модели ее! Скоро все парни за ней будут бегать.

Дети смущаются, не знают, о чем разговаривать с бабушкой. Да, и в самом деле, о чем? Мы живем в разных мирах, встречаемся редко, почти ничего общего, кроме крови. Вскоре они возвращаются к себе по комнатам, а мама заводит разговор про наших родственников, где была, с кем виделась и т. д. А я слушаю и ловлю себя на мысли, что даже не скучаю по ним. Это мое прошлое, а я живу настоящим.

Я прихожу на работу как обычно. В коридоре сталкиваюсь с Саарой – она мрачнее тучи, только здоровается и проходит мимо в кабинет директора. Я оборачиваюсь: неужели что-то случилось с учениками? Влетаю в класс. Миа как ни в чем не бывало возится со своим учеником, он сидит на полу и не хочет обувать специальные ботинки. У мальчика нарушена координация и он постоянно спотыкается и падает, поэтому возле него все время находится индивидуальный ассистент. Тут же сидит Сенья и рисует свои обычные цветные палочки. Сколько бумаги было испещрено ими, ничего другого девочка рисовать не хочет. Должны подъехать Олли и Саарина подопечная Мери, аутистка, впадавшая время от времени в агрессивное состояние (слава богу, посторонним она была не опасна, но себе навредить могла).