Анастасия Ермакова - Неизбежность друг друга

– Ал, – чей-то голос прервал ход мыслей Алберта, он остановился и, подняв на лоб плавательные очки, повернул голову в сторону окликнувшего его человека.

– А, Франк! Ну как, готовишься к сегодняшней попойке? – с деланной веселостью откликнулся молодой человек, подплыл к бортику и, вскарабкавшись на него, вылез из воды.

– Что-то ты не слишком весел, Ал. Я уже начинаю побаиваться, что все дело в этих злополучных акциях твоего отца. Скажи мне, что это не так, а то я тебя разуважаю.

– Вот она дружба. Стоит только стать чуть богаче, и тебя сразу начинают считать зажравшимся снобом, – все также наигранно усмехнулся Алберт. Он быстро протер полотенцем тело и теперь принялся за голову.

– Не стать тебе чуточку богаче, Ал, – отозвался Франтишек, – ты что забыл, сегодня 21 августа, и до твоего тридцатилетия остается всего несколько часов, а я что-то не вижу на твоем безымянном пальце кольца, а рядом с тобой симпатичную девушку в белом платье.

– Будет тебе и кольцо, и симпатичное платье, – таинственно улыбнувшись, ответил Алберт и прибавил, – пойдем.

Заинтригованный Франтишек последовал за невозмутимо напевающим себе что-то под нос Албертом в его кабинет.

– Читай, – сказал Враницкий, протягивая Франтишеку папку с какими-то документами.

– Что это? – друг Алберта глянул в папку и поднял к собеседнику удивленный взгляд. – Брачный договор? Ал, что ты затеял?

– Я сегодня женюсь.

Франтишек ошеломленно опустился в кресло, рядом с которым стоял. Алберт расхохотался.

– Ну, не совсем сегодня, конечно. Вечером я только подпишу этот брачный договор со своей будущей женой, а свадьбу сыграем недельки через две. Впрочем, можно и раньше.

Франтишек какое-то время молчал, а потом наконец поднялся с кресла:

– Ладно, я пойду. У меня в участке еще куча дел до вечера. Смотри, Ал, как бы мне не пришлось устраивать тут проверку на некоторые запрещенные вещества, с которыми ты, судя по тому бреду, что я сейчас услышал, явно переборщил.

– Проверяй-проверяй, – Алберт похлопал друга по плечу, провожая его до дверей.

У самого входа Франтишек остановился.

– Ал, зачем тебе это?

Алберт стал серьезен и даже несколько мрачен.

– Мне скучно, Франк… Мне скучно. Надо же хоть как-то взбодриться перед вступлением в мой новый возраст.

– Ты так говоришь, будто тебе вот-вот стукнет полтинник. И все-таки, фиктивный брак это чересчур, Ал. Даже для тебя.

Как показалось Франтишеку, Алберта слегка задело это замечание. Он улыбнулся и с неопределенной интонацией ответил:

– Кто тебе сказал, что он фиктивный?

Франк покачал головой и вышел, чувствуя, как на сердце его отчетливо заскребли кошки.

У Полины со вчерашнего вечера кошки тоже скребли – и на душе, и на сердце, и, вообще, как ей казалось, по всему ее существу. Все дело было в том странном молодом человеке, что познакомился с ней вчера в баре здания напротив дома, где она снимала комнату.

Полина, аспирантка первого года филологического факультета одного из старейших московских вузов, приехала в Чехию на стажировку и жила в Праге второй месяц. Изучая чешский язык и средневековые источники местных легенд, по которым она собиралась защищать кандидатскую, Полина днями пропадала в библиотеках и архивах. А по вечерам до поздней ночи с головой погружалась в творимые ее беспокойным и нервным воображением миры – писала собственный роман.

Постепенно роман все больше овладевал ею. Она писала взахлеб, отчаянно, без надежды на то, что когда-нибудь издаст его. Она творила свой мир и уже просто не могла остановиться.

Тот вечер она тоже собиралась посвятить своему роману, но часов в восемь на всем этаже внезапно вырубился свет, и Полине не оставалось ничего другого, как пойти прогуляться, пока его не починят.

Солнце спускалось с небосклона, предвечерний город дышал ожиданием ночи. Ехать куда-то далеко Полине совсем не хотелось, тем более что напротив ее дома располагался уютный небольшой бар, в котором утром подавали неплохой кофе, а вечером – хорошее пражское пиво.

Пиво Полина не особенно жаловала, но решила скоротать в баре час-другой за бокалом вина. Она впервые выбралась туда вечером и надеялась как-то развеяться.

«Все к лучшему, – говорила она себе, – наверное, я слишком заработалась. Нужно и отдыхать когда-нибудь».

С этой мыслью она зашла в бар и устроилась за стойкой. Но вскоре пожалела об этом. Все свое пребывание в баре она чувствовала на себе чей-то взгляд, но намеренно не смотрела в сторону наблюдателя. Выпив бокал вина и выкурив пару тонких сигарет, что бывало с ней крайне редко, Полина собиралась расплатиться с барменом и уйти, как вдруг рядом с ней за барную стойку кто-то уселся.