Полина Ольденбург - Люблю – не люблю

Поднимаюсь на второй этаж и звоню. Дин-дон, дин-дон! Я всегда любила этот звук, потому что чаще всего он означал, что ко мне пришла очередная орава моих друзей и уже через несколько секунд станет весело.

Открыла тетя. Для меня непривычно видеть ее в этом доме. Это дом бабушки с дедушкой, с которыми я провела большую часть детства. А тетя живет в Москве и теперь приехала в гости.

В квартире всё, как раньше: та же мебель, та же моя комнатка с теми же шторами и книгами за стеклом, та же кухня с приятными запахами, тот же блестящий паркет, на котором я когда-то варварски разъезжала на скейте. Все то же черное пианино с потертыми зубами. Только теперь, когда я приоткрываю крышку, оно грустно улыбается и вздыхает о том, что я так и не научилась играть «Лунную сонату»!

В гостиной тот же диван, на котором сидят мои игрушки – Гоблин, три медведя, собака Белянка, Тигр с выбитым глазом, Карлсон и бедняжка Шехерезада (именно ей я регулярно отрывала голову, обучая говорить). В спальне та же королевская кровать, тот же полированный шкаф, а за окнами – береза с северной стороны и рябина с южной…

На стенах – картины, написанные дедушкой. На одной – осенний лес, дорога, колея, полная стылой воды. На другой – свежесрезанные пионы, стоят себе в вазе, не вянут… Только вот дедушки больше нет, а в бабушкиной прическе прибавилось седины.

Я наконец-то дома. Мне уютно и спокойно. Я пью чай, рассказывая о прошедшем дне бабуле, тете с дядей и маме.

Потом, засыпая, вспоминаю Сковородку, Сашку, Нелю, Мамонта… Думаю о том, что мне легко и хорошо – впервые так хорошо за этот год. Думаю, что мне больше не нужен Алик, и ловлю себя на мысли, что о нем совсем не думаю вот уже недели две. Делаю простой вывод: «НЕ ЛЮБЛЮ» – и ставлю точку.

* * *

– Засоня! Тебя к телефону… – бабуля многозначительно улыбалась, когда вносила телефон ко мне в спальню.

Я еле-еле разлепила глаза… Ну, надо же было прервать мой сон на самом интересном месте!..

– Ухо-жёр звонит! – громко шепнула бабуля. – Пожиратель твоих ушей…

Я дождалась, пока дверь за ней закроется.

– Алё!

– Привет. Что так долго спишь? – как всегда, он начинал разговор нейтрально, впоследствии добавляя эмоций.

– Привет… А что не спать? Каникулы… Вернее, теперь уже вечные, наверное…

– Ты какая-то холодная в последнее время…

– Тебе кажется.

– Я же чувствую…

Я зевнула. Но тихо, чтобы на том конце провода не было слышно, а то скандала было бы не миновать.

– Что ты чувствуешь? – я попыталась пропитать голос участливостью. – Тебе не о чем беспокоиться. Скучаю. Тут ничего не происходит. Я ведь никого не знаю…

– Полина, объясни мне тогда, где ты была вчера вечером? Я звонил по российскому времени около одиннадцати, и мне сказали, что тебя нет…

«О Господи! Ну, просто Шерлок Холмс…»

– Я была с подругой детства у нее в гостях… Она живет далеко…

– Ты мне сразу скажешь, если у тебя кто-то появится?

– Да, Алик! Обещаю. Сию же секунду.

– Во-первых, перестань иронизировать, иначе я подумаю, что ты издеваешься… А, во-вторых, что значит «обещаю»? Ты что, уже запланировала, что у тебя кто-то появится?

«И не жалко же денег на такие междугородние, даже междустранные, переговоры!..»

– Нет.

– Что нет?

– Не запланировала. Ой, давай сменим тему… Как у тебя дела? Пишешь стихи?

– Пишу, – мрачный скупой голос продолжил. – А тебе это еще интересно?

Через полчаса тяжелого разговора мой юный организм окончательно проснулся, потягивался и извивался, придерживая трубку возле уха, а, самое главное, заметно проголодался…

– Ты меня любишь?

– Конечно.

– Правда?

– Конечно.

– Я позвоню завтра. Я люблю тебя, Полина.

– Целую. Пока…

Я вскочила и, как ошпаренная, понеслась на кухню, чтобы принять успокаивающее (тем более, что вкусная еда всегда меня успокаивает).

Солнце било в стекла и, наверняка, любовалось своим отражением. Знакомый пейзаж за окном – береза, река Казанка, небо, широко распахнутое над городом, – будоражил воображение. Хотелось быстрее выбраться из квартиры, пусть даже любимой с детства и такой просторной. Хотелось вырваться наружу, навстречу накатывающей молодости и любви…

– Алё?

– Привет! Уже полпервого, собираешься вылезать? Я предлагаю пойти прошвырнуться по городу, – затараторил Сашкин мальчишеский голос.

Я обрадовалась и назначила ей встречу.

В окна било солнце. На мебели серебрилась пыль. Я подошла к телевизору и написала на экране: «Всё О.К.».