Гульнара Каханова - Иллюзии

– А где Жаният? Где папа? Уехали? – спросила Лале.

– Они приедут скоро. Ты умылась? – спросила Алфира.

Лале молча пошла к умывальнику. Открыла краник и потекла холодная вода. На раковине лежало мыло, оно пахло розами. Она намылила руки и умылась. Подошла к матери и спросила:

– Ты уже поела?

– Пошли. – сказала Алфира и повела дочку на второй этаж.

Приготовила завтрак и усадила дочку за стол.

– Мама, мне так страшно было ночью. Мне кто-то сказал скрестить руки на груди и спать, и сказал, что я теперь русская. Кто это? В комнате никого не было. Я боюсь спать в той комнате. – расплакалась Лале.

– Пойдём. Поела? Я же сказала, молчать. – сказала мать.

Вечером приехал Амилсан с Жаниятом и они поднялись на второй этаж и сели за стол.

– Мы здесь поживём, до приезда хозяев. Ничего не трогать и не выносить. Все должно остаться на своих местах. Алфира, ты все постирала? Погладь и уложи в шкаф. Завтра будем собирать черешню и вишню, и ты Алфира сваришь варенье, разольёшь в банки и закрутишь их крышками. А потом и яблоки соберём. – довольно сказал Амилсан и вышел из комнаты.

Вторая ночь была не такой страшной в этой комнате. Лале боялась, что снова услышит этот голос и ждала. Но скоро она засыпала. Голос больше не слышался ей на той даче, но ощущение тяжести в области подбородка появилось несколько раз. На следующий день и в последующие дни. Это ощущение появлялось безмолвно и исчезало так же безмолвно.

Через неделю приехала та женщина, которая встречала их на даче, и Алфира уехала домой с супругом. А дети остались на даче. Ежедневно они собирали яблоки и набирали ими ведра. На даче был небольшой сад. Яблоки валялись на земле и уже понемногу начинали портиться. Тетя занималась своими делами и иногда просила не шуметь, потому что на втором этаже работает дедушка. Дети послушно старались вести себя предельно тихо. Как-то, днём Жаният вышел за ворота дома.

– Жаният, ты куда? – закричала Лале. – Ты что не слышал, что сказала тетя? Не открывать эти двери. Зайди сейчас же назад. – растревожившись побежала за ним Лале.

Она выбежала за высокий забор и увидела как Жаният стоит и смотрит на беленькую девочку и мальчика. Они смотрели на него и переговаривались жестами, потом подошли и потянули его за собой. Он послушно пошёл за ними. А Лале не могла сдвинуться с места. Её как будто, что-то удерживало. Поднялся ветер и пыль с дороги взвилась и витала в воздухе.

Жаният уходил с ними, а она смотрела им вслед завороженно. Когда они скрылись с поля зрения, Лале опомнилась и поспешила во двор дома, закрыла двери на замок, и побежала сообщить об этом тете.

– Тётя, Жанията увели.

– Что с тобой? Почему ты вся в пыли? – спросила тётя и поспешила за Жаниятом.

Лале стало тревожно, Жанията увели. Лале пошла в свою комнату, легла на кровать и уснула. Когда вернулась тётя с Жаниятом она не знала. Проснулась она ночью. Села на кровати и не могла уснуть. В эту ночь, Лале снова услышала, но не один голос, услышала разговор двух людей. О чем они говорили ей было непонятно. Они пыталась понять их, но устав слушать она уснула.

Проснулась утром. Вышла во двор. Во дворе никого не было. На втором этаже кто-то разговаривал с Алфирой. Спустившись со второго этажа, Алфира сказала:

– Сегодня уезжаем.

Через два часа они вышли и уехали. Дома они были через час. Так прошло знакомство детей со знаменитыми родственниками. Дома Амилсан собрал свою семью в кухне, закрыл двери плотно и стал расспрашивать детей о чем они говорили и как громко.

– Я же просил не разговаривать громко. – раздраженно говорил он. – Вас не хотят больше видеть на даче и вообще не хотят видеть. Вы мешали дедушке работать. Он отвлекался на ваши выкрики. Вы даже яблоки собирали громко.

Лале слушала и по её щекам текли слёзы. А Жаният объяснял:

– Не я кричал, а Лалека. Я ходил молча. А она меня звала и кричала.

– Ну что делать? Все, теперь приглашать будут только меня с мамой и все. А вы будете отдыхать теперь в летнем детском лагере.

– А там хорошо будет, нестрашно? – спросила Лале.

– Да, а то Лалека боялась спать одна, и кричала ещё в комнате, звала маму. – сказал Жаният.

– Страшно? Может будет. Не в этом году. В следующем. Надо было быть послушными. – он посмотрел на них строго и ушёл в свою комнату.

Дети сидели и молчали. По выражению лица Жанията прослеживалось детское безразличие и непонимание сути всего происходящего. Лале сидела и плакала. Она знала о том, что её одну отправят в следующем году в детский лагерь, в наказание. Прошло время и Лале забыла об этом разговоре, её успокаивало то, что это произойдёт только в следующем году. И сам Амилсан позабыл о своих словах и не подразумевал о том, что так сильно расстроит свою любимую дочку. Лале стала злиться на Жанията, на его постоянные жалобы, а он не слушался и делал все напротив её словам.