Ксения Макарова - Сказки для долгой ночи

– Вот скажу мамке, куда ты повадился, – надерёт она тебе зад крапивой! – ругается брат.

– Не скажи мамушке, Ванюша, не скажи! – просит Никитка, и на глаза наплывают горячие, щипучие слёзы.

– У, нюня! – Иван топает босой ногой, поднимая с пола облачко сажи. – А ну брысь отседа, заячий хвост!

Никитка вжимает голову в плечи и быстро оглядывается на печь. Он ведь почти дошёл, никогда так близко не подходил раньше. А печь усмехается своим страшным, беззубым старушечьим ртом: трус ты, Никитка, заячий хвост!

– Нет, нет! – кричит Никитка и со всех ног бежит к печи. Подбежав, плюхается животом на чёрный шесток и заглядывает в устье: – Я тебя не боюсь, Чёрный кузнец!

Темнота в глубине печи вдруг дёргается, вспыхивает двумя угольками и лезет вперёд. Длинные обугленные пальцы вцепляются в Никиткины плечи, тянут в печное устье.

– А ну пусти! – кричит Иван. Он уж рядом, хватает Никитку сперва за рубашонку, потом за тощие щиколотки.

Но Чёрный кузнец сильнее – одной рукой он затаскивает Никитку в печь, а другой отшвыривает Ивана к самому порогу кузни.

***

Оказавшись по ту сторону печи, Никитка оглядывается. Вроде кузня как кузня, да только другая. За пустыми оконными рамами темно, но то не ночной бархат с его блескучими звёздами, а плотная, непроглядная и топкая, точно болото, тьма. В самой кузне меж тем светло, но нигде не видать ни лучин, ни огня.

– Не бойся меня, Никита, я тебя не обижу, – доносится из печи сиплый шёпот Чёрного кузнеца.

Никиткино сердечко замирает, сжимается в узелок, но виду он не подаёт и говорит громко:

– Я и… и не боюсь… А ну! Ну-ка, отпусти меня домой!

– Отпущу, только ты сперва услужи мне: принеси дров да положи в устье.

– Не обманешь? – сомневается Никитка.

– Честное слово! – уверяет кузнец, сверкая из печного устья глазами-угольями.

Оглядывается Никитка и видит: дрова возле выхода лежат. Подходит ближе, протягивает руку, а из-под дров как выскочит мышка!

– Не слушай, Никитка, Чёрного кузнеца, – пищит мышка, – он тебя обмануть хочет!

– Зачем обмануть? – удивляется Никитка.

– Кузнец при жизни был колдуном. К старости напала на него страшная хворь, а смерть всё не приходила его прибрать, пока не передаст кузнец кому другому своих колдовских сил. Так хворь его скрутила, что взял он однажды да и сжёг себя в печи. Только душа-то нечистая так и осталась на земле маяться. Подашь ему дров, он огонь в печи разведёт, сам освободится, а тебя на своё место посадит на веки вечные!

– А как же мне, – обмирает Никитка, – домой-то попасть?

– Не бойся, Никитка, помогу тебе, – отвечает мышка. – Растёт у самого порога кузни крапива жгучая – ты нарви её, подложи вместе с дровами в печное устье, а сам отойди и жди, что будет.

Подползает Никитка к порогу, выглядывает на улицу, а там ничего не видать, только тьма ворочается. И какие в этой тьме страсти водятся – одному только Богу известно! Испугался Никитка пуще прежнего, да делать нечего: зажмурился крепко, сунул руку во тьму и давай крапиву нащупывать. В тот же миг набросилась на Никитку тьма, стала его руку жечь, кусать, царапать – точно зверь лесной! Брызнули у Никитки слёзы из глаз, но руки он не убрал, нашёл-таки пучок жгучей крапивы, сорвал.

А Чёрный кузнец уж кричит из печи:

– Где мои дрова?

– Несу, несу! – отвечает Никитка.

Подложил он между берёзовых поленьев пучок крапивы, отнёс к печи, забросил в устье, а сам отошёл и смотрит.

Вспыхнули в печи глаза-угольки, посыпались искры, занялись дрова, повалил дым.

– Ты что наделал, окаянный? – заревел вдруг Чёрный кузнец и как выскочит из печи! Сам длинный, тонкий и обугленный, точно остов сгоревшей избы, только зубы белые сверкают да пылают вместо глаз угли. А колени – батюшки-светы! – назад выгнуты.

Клацает кузнец зубами, тянет к Никитке корявые руки, вот-вот схватит!

Тут, откуда ни возьмись, выползает Никитке под ноги уж – несёт на хвосте махонькие гусельки.

– Не бойся, Никитка, – шипит уж, – играй на гуслях, веди кузнеца к наковальне!

Схватил Никитка гусли и стал играть. Волшебные, видать, оказались гусли: заворчал Чёрный кузнец, заклацал зубами пуще прежнего, а ноги его не слушаются – пляшут да за Никиткой к наковальне идут.

Подвёл Никитка кузнеца к наковальне, глядь – вылетает из-под крыши дрозд, несёт в клюве круглый медальон на верёвочке. Подлетел к Никитке, накинул на шею медальон и говорит:

– Не бойся, Никитка! Играй себе дальше, а как только голова кузнеца окажется на наковальне, хватай молот и бей по глазам что есть мочи! А после сразу в печь полезай, ползи на ту сторону и беги домой без оглядки!