Александра Барвицкая - Первое Солнце Шестой Воды. Книга Первая. Небис. Метафизическая художественная серия «Женьшеневая Женщина»

7. Головоломка сюжета

Есть ли в нём сюжет? Возможно.

Возможно – это одна и та же история человека и человечества, рассказанная с разных точек зрения и с разных уровней восприятия реальности.

Реальности ли? И что есть реальность?

Где заканчивается мнимость реальности внешнего и начинается настоящесть реальности внутреннего? Вопросы, которые ставят перед собой герои, и на которые даёт ответы тело рукописи…

Это роман-ребус, где ответов больше, чем вопросов.

Кому-то он покажется довольно нудным и тяжело-неподъёмным, кому-то – не в меру философичным и запутанным, кому-то – по-детски наивным и сказочным, а кому-то – лёгким и забавным, словно бульварное чтиво. Не исключено, что кто-то и вовсе посчитает его транскрипцией мыслеформ, воспалённых долгим затворничеством автора. Однако каким бы ни увидели этот роман глаза читателя, всё, что будет увидено глазами, по-большому счёту – не имеет значения. Самое важное в этом романе то, что невозможно разглядеть в буквах.

А потому, могу посоветовать тебе лишь одно: этот роман не стоит читать умом. Лучше всего вообще отключить ум на время чтения.

8. Погружение

Это роман-проекция. Проекция будущего – на прошлое. Проекция прошлого – на будущее. Проекция внутреннего – на внешнее. Проекция микрокосма – на макрокосм. Перенос – сознательного – на подсознательное – и обратно. Текст погружения в себя.

9. Со-творение

Могу ли я сказать, что этот роман создала я? Нет. Этот роман творили мы (люди, человек, природа, бог, вселенная) все вместе, потому что я лишь записывала то, что видела, чувствовала, понимала, зашифровывая те знания о мироздании и человеке, которые открывались во время аскез, вплетая их в ровное полотно текста, так, чтобы только чистое сердце смогло раскрыть все лепестки смыслов, впечатанные в строки и спрятанные между строк.

Это роман со-творения, когда соавторами выступают: человек и природа, мужчина и женщина, автор и читатель.

10. Все ответы – в текстах

Роман начинал записываться в самом начале затворничества, ещё в полуслепом состоянии. Тогда он писался подсознанием, а испуганное и растерянное сознание кричало:

– Почему? За что? Зачем?

– Все ответы – в текстах, – слышала я ответ.

Роман выдержал три редакции расширения. И если в первичном варианте подсознание зашифровывало текст, а сознание хотело знать ответы; то далее, уже проведя в аскезах многие годы, моё сознание знало все ответы, и я продолжала шифровать текст уже осознанно.

11. Ключи

Этот роман снимает покровы с тайн мироздания и вселенной. Ключи к знаниям рассыпаны шифрами по прологу, эпилогу и трём книгам, которые тоже замкнуты ключами.

Ключи от первой книги хранятся в третьей и второй. Ключи от второй книги спрятаны в третьей и первой. А ключи от третьей книги ты обнаружишь во второй и первой.

12. Конец и начало

Труд над романом потребовал одиннадцати лет, из которых десять я провела в затворничестве.

Собственно, эта книга вводила меня в добровольное отрешение от мира, и она же постепенно выводила меня на новый уровень понимания и принимания мира.

С публикацией первого тома романа я выхожу из затворничества навсегда. Но стану ли я прежней, какой была до затворничества? Нет. Роман изменил меня даже сильнее, чем годы, замки, засовы и аскезы.

И только теперь я понимаю, что этот роман был одним из условий и смыслов моего добровольного заточения.

Сейчас, когда трогаю пальцами чистое тело рукописи, готовя книгу к печати, когда мне открыты все его ответы, я знаю, что конец этого романа безконечности – это только начало…

И настанет день, и остынет Пятое Солнце.

И настанет час, и Солнце Движения приготовится пройти сквозь смерть.

И настанет миг, и поднимется обсидиановый нож: из живота Земли – до самых небес.

И взглянет охладевший от старости Тонатиу в зеркальную окаменевшую черноту исподнего земного стекла, застывшего сотни миллионов лет назад жадной накипью вулканического варева.

И вздрогнет в испуге Тонатиу, и отринет от зеркала своё постаревшее морщинистое лицо, до пыли иссушенное ветрами пламенеющих войнами тысячелетий и изрезанное в бороздки грубыми мотыгами кровавых веков.