Саша Карасёва - Пряничный домик детства

– Дима, почему ты здесь сидишь один? – произнесла Лиза с сексуальным, как ей показалось, придыханием, вплотную придвигаясь к Димчику. – Тебе грустно? Ты куда-нибудь ездил на каникулы?

– Да, мы с мамой ездили Испанию.

– Ммм, в Испанию… – еще более нежно протянула Лиза. – И как там, жарко в Испании? – как бы невзначай расстегнула верхнюю пуговицу на блузке.

– Ну, там еще не жарко было, не сезон. – стал оправдываться Дима, начиная нервничать. Девочки за соседним столом перешептывались между собой и смеялись.

– А что же ты там делал тогда, Димочка, – театрально округлив глаза и придвигаясь еще плотнее, спросила Лиза. Она наклонилась, и мальчик смог увидеть край ее бюстгальтера, а Лиза, заметив это, расстегнула еще одну пуговку. – Душно у нас в классе, надо проветрить, – слишком громко сказала она, полуобернувшись к девчонкам, которые захихикали еще больше.

– В Испании же не только купаться можно, мы с мамой по музеям ходили, по экскурсиям ездили, – Дима старался говорить спокойно и непринужденно, но голос у него начинал дрожать. – Например, в Каталонии есть музей Сальвадора Дали, это мой любимый художник…

– Ой, а что это у тебя так нога дергается, Димочка, – и он с ужасом понял, что уже несколько минут непроизвольно подергивает ногой. – Успокойся, не нервничай, ты же мне не урок отвечаешь, – и, о ужас, она положила свою руку ему на колено! Нога сразу же перестала дергаться, но зато напряглась и окаменела.

– Я не нервничаю, просто рассказываю, – деревянным тоном произнес Димчик, не в силах избежать этой медленной пытки.

– А что же ты так покраснел тогда? Жарко, я же говорю, – очень громко сказала Лиза, и девчонки уже не пытались смеяться тише.

– Слушай, ну а что ты все про музеи, да про музеи, скучно! Нас и в Москве постоянно по музеям таскают, – уже почти шептала ему на ухо Лиза. Ее рука шершаво и урывками двигалась все выше по ноге, и даже через джинсовую ткань он чувствовал, как она вспотела. – А испанки-то как тебе? Понравились? – Димчик уже ничего не слышал, и сквозь шум прибоя к нему долетал громкий гогот и пустынное дыхание Лизы прямо ему в лицо.

– Че, Лизка, Димчика совращаешь? – шлепнул ее по заднице вернувшийся с переменки Юра – признанный мачо их класса. От него несло табаком и слухами о том, что он переспал с Ленкой из класса на год старше.

– Придурок, – тряхнула кудрями Лиза, и волна схлынула. Дима еле сполз с парты и побрел к двери.

– Ой, посмотрите, Димчик в штаны кончил, – загоготал Юрка, а за вслед ним заржали и девчонки.

После школы Лиза брела с пустой головой по лужам, в которых растекались весенние какашки. Еще она думала, что, наверное, было бы неплохо съездить когда-нибудь в Испанию или, на худой конец, в Турцию. Обычно Лизины каникулы ограничивались подмосковными лагерями и домами отдыха, куда бабушка до сих пор получала путевки.

На лестничной клетке стоял Димчик. Здесь, в темном подъезде, без поддержки подруг, Лизе стало не по себе. Дима показался ей до такой степени не к месту, как если бы она встретила в зимнем лесу девочку в летнем платьице.

– Дима, ты что здесь делаешь, ты ко мне пришел? – попыталась Лиза стереть неприятное впечатление от встречи.

Дима молчал, и это пугало ее еще больше. Она поднялась на пролет и встала напротив.

– Димчик, дай пройти, у меня сейчас передача начнется, – уже испугалась Лиза. От утренней уверенности в своих женских силах у нее не осталось ничего. Ей стало очень страшно, но закричать было совсем стыдно и по-детски.

Димчик был чуть ниже Лизы, но довольно спортивен и коренаст, как бывают благополучно здоровы мальчики из полноценных семей. Он и сам не совсем понимал, зачем пришел в этот полутемный подъезд, насквозь пропахший кошками и придверными ковриками. Лиза стояла напротив него, уже не такая высокомерная и взрослая, и он заметил, как дрожат её губы. И вот, шум прибоя стал надвигаться все ближе, накрывая своей теплой волной, Дима шагнул вперед, его обдало коричным запахом и жаром ассирийской пустыни, и он со всей силы ударил в это желанное лицо. Лиза даже не вскрикнула, а села на колени, и, закрыв лицо руками начала тихо всхлипывать. Новая волна накатила с тихим плеском, и Дима пнул Лизу в живот, и, не успев удержаться, еще, и еще раз. Теперь она лежала у его ног, все так же бесшумно всхлипывая: сумка валялась рядом, и из нее высыпались на пол разноцветные фломастеры. Теперь Дима пинал без разбору: в грудь, в лицо, которое Лиза все так же закрывала руками, в живот. Он желал уничтожить эту плоть, он хотел вновь ощутить влажную ладонь у себя на ноге, но был уверен, что сможет это испытать вновь только через унижение.