Анна Галанжина - С тобой и без тебя…

Иван с дядькой выехали к опушке. Там уже стояла повозка Федора Афанасьевича. У возка суетился дед Матвей, складывая ветки. Чуть поодаль раздавались голоса девчат и стук топора, – Федор рубил сушняк.

– Ну и Федор, – пробурчал дядька, – за ним не угонишься.

– Здрав будь, Матвей Гаврилович! Уже в работе! Молодцы!

– Поздновато, Василий Петрович.

– Успеется, – недовольно ответствовал дядька, – за вами всё одно не угонишься, крепко вы шустрые.

– Что есть, то есть, – довольно произнёс дед. – Одни девки, зато какие. Не девки, а Гераклы, – кивнул он в сторону Нюры и Нади, тащивших ветки. Нюра подтащила ветку поздоровалась, Надюша в растерянности остановилась.

Иван увидел невысокую девушку с испуганными глазами.

Пытаясь справиться со смущением, она поправляла сползающий с головы платок.

Выручила Нюра.

– Иван, помоги дивчине.

– Иди помогай, жених, – толкнул его дядька.

– Вот кавалеры так кавалеры! – всплеснула руками Нюра.

– А что я? – дед Матвей уставился на неё. – Какой с меня кавалер?..

Растерявшийся Иван и дед представляли такое жалкое зрелище, что Нюра зашлась от хохота.

– Надюш, ты только глянь на них!

Дед покачал головой.

– Ох, егоза, вот ведь как дело повернула.

Иван пошёл к Надюше. Она стояла и со страхом смотрела, как высокий статный парень, мечта мазеповских девок, идёт к ней на подмогу, крепко сжимая в объятиях тяжелую ветку.

Гордая посадка головы и удивлённо-доверчивый взгляд смутили Ивана. Чистый высокий лоб, темные, гладко зачесанные волосы и серьезные светло карие глаза с мелкими темными крапинками.

Сердце гулко постукивало в груди, кровь прилила к лицу.

«Словно мальчишка… Надо взять себя в руки. Маленькая, а смотрит словно королева. Ничего себе жёнушка будет, скорее удивился, чем огорчился он. До чего ж серьёзная…»

Ему сделалось весело – он и сам не заметил, как принял решение. Груз последних дней спал, на сердце Ивана стало легко …

А возле повозки повисло неловкое молчание. Дед Матвей с хитрой усмешкой смотрел на девчат.

– Что примолкли, обломята! Марш за дровами, а то Федор разозлится.

– Надь, ты обиделась? – лукаво потупилась Нюра, видя, как огорчилась подруга. – Я так хотела, чтобы вы встретились. Вон как хорошо вышло. Правда? Теперь тебе не страшно? Ну, Надь – обняла она подругу за плечи и прижала к себе. – Он так на тебя смотрел, как заворожённый. Сразу видно, ты ему очень понравилась.

– Ладно, Нюра, не переживай, – Надя погладила её по руке. – Хорошая ты, дай бог счастья. Всё правильно сделала.

Они вновь встретились у перехода через низину. Дед, сидя на дровах, правил лошадьми, отец шагал, придерживая воз с одной стороны, девчата – с другой.

Иван отстранил их, уверенно помог перевезти воз. Перекинулся с отцом словами. Отец покосился на сурово глянувшую в их сторону дочь, укорно покачал головой.

Но Надюше не хотелось улыбаться и делать довольный вид, даже ради отца.

Иван ей нравился, но замуж по-прежнему не хотелось. Ей не хотелось становиться взрослой. Терпеть в доме присутствие чужого мужчины, спать с ним в одной постели и угождать. Да и детей, как Нюра, она не особенно желала. Хорошо, если вырастут добрыми людьми, а если пьяницами или лодырями, а пуще того злыднями? Нет, пусть это её минет. Уж если придется сделать то, что велит отец, так пусть и терпит её недовольство. Будь на то её воля, ушла бы в лес и жила на кордоне, как лесник, – и ничего ей боле не надо.

…Сваты появились через неделю. Надюша почти смирилась с мыслью о замужестве. Она делала, как велела матушка: подносила чарку водки, кланялась, благодарила. Мать с жалостью смотрела на дочь, но всё ж была довольна. Лишь Ольга, виновато потупившись, при любом подвернувшемся случае ласково гладила Надю по плечу и шептала:

«Спаси тебя, Господи».

– Хоронят меня, что ли? – досадовала Надя. – Или рады, что избавляются…

Тёмными зимними вечерами они станут ткать холсты и полотно, готовиться к свадьбе. Солить и коптить мясо, варить крепкий самогон.

Она рада была этим хлопотам, избавляющим от дурных мыслей.

На Покров, как по заказу, после почти летнего тепла, пошёл снег. Надюша стояла на крыльце с непокрытой головой. Снег тихими хлопьями сыпал на жёлто-багряные листья деревьев. Оседал покрывалом на вновь зазеленевшие куртинки травы. Хмурые серые тучи, казалось, зависшие над притихшим лесом, тяжело плыли в сторону села.

Она вдруг почувствовала острое одиночество.

– Как отрезанный ломоть!.. Скорее бы это кончилось.