Василиса Марченко - Долгое эхо

Энн с деланной пренебрежительностью посмотрела на меня:

– Если у него не будет голубых глаз, то ты ему откажешь?

– Нет! – торопливо ответила я, засмеявшись. – Вовсе нет, просто вы знаете, что меня безумно пленят голубые глаза.

– Просто однажды ты в такие влюбилась, вот и все.

– А какой итог? – снова усмехнулась я. – Это было не взаимно, хоть я и пыталась убедить себя в обратном. Наивно, не так ли? Иногда мне кажется, что я до сих пор восстанавливаюсь после этой сумасшедшей истории.

– Но ты же больше ничего не чувствуешь?

Я помедлила с ответом. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я решила оборвать общение со своей первой любовью.

– Разве после стольких ран, нанесённых им, возможно продолжать любить? – негромко проговорила я, словно обращаясь к самой себе. – Я безостановочно истекала кровью, но он перетягивал все на себя, будто бы это его тысячу раз ударили ножом. Мне хватило самодостаточности, чтобы перестать что-либо чувствовать.

Но те чувства когда-то зажигали меня от кончиков пальцев до самой макушки, заставляли делать безбашенные поступки, а теперь я даже и не знала, что лучше: стать чёрствым камнем или задыхаться по ночам от невзаимности. Я жаждала заполнить эту пустоту внутри себя до самых краев, но все происходящее в моей жизни, наполняло меня лишь на жалкую четверть. Посмотрев на заходящий за горизонт солнечный диск, мое тело упрямо наполнилось слабой надеждой – вечной, нескончаемой надеждой на то, что однажды я проснусь счастливой.

Вот и настал момент, когда тишину в моей комнате прорезал звонок будильника, столь неприятный в это утро, что оставалось только поскорее вскочить с кровати, лишь бы не слышать сквозь сон эту назойливую мелодию. На часах показывало десять утра. До первого занятия в колледже оставалось всего-то пару часов, и я уныло окинула взглядом свою помятую постель: безумно хотелось мне свернуться на ней калачиком и погрузиться в небытие, только бы не ощущать на себе реальность нового дня.

«Зарыть бы голову в песок, как страус,» – вздохнула я про себя, направляясь в ванную. Я сонно оглядела своё отражение в зеркале. Вопреки моей искренней любви к веснушкам и рыжеватым волосам, по приезде в Москву я решила немного изменить свой образ. В салоне мне нехило укоротили волосы, а затем перекрасили их в темно-русый холодный цвет. Я едва узнавала себя с новой причёской, но единственное, что во мне оставалось прежнего – печальные карие-зеленые глаза. Весьма редко зажигался в них свет по настоящему, без фальши.

Стряхнув с себя остаток сна, собравшись, я вышла из дома, по привычке вставив наушники в уши. Мне нравилось слушать музыку, она заглушала тишину, прогоняла прочь мысли, которые напротив норовили вцепиться в каждую извилину моего мозга. И в этот момент упорнее всего я старалась не думать о том, что шагаю почти вслепую, ведь я совсем не знала, что ждёт меня дальше. Меньше всего на свете мне хотелось мгновение за мгновением испытывать огорчение и бесконечно упиваться к себе жалостью. Возможно, так будет лучше и мне придётся пойти более сложным путём, чтобы наконец осуществить долгожданную мечту. Но даже если я все ещё стояла на ногах, готовая к упорному труду, то отчетливо ощущала, как мое честолюбие меркнет, и скорее каждое мое утреннее пробуждение заряжалось уже не новым смыслом, а лишь старой, ещё не затухшей искоркой надежды.

Спустя двадцать минут я была на месте. Передо мной расстилалась достаточно широкая территория. За забором возвышалось четырехэтажное белое здание, сбоку – недостроенный закрытый бассейн, а с левой стороны располагалось крохотное футбольное поле. Училище открыли около пятидесяти лет назад, с целью вырастить талантливых спортсменов и квалифицированных преподавателей по физической культуре, но меня это не сильно заинтересовало, поскольку с самого детства я планировала стать тренером по плаванию.

Погода стояла прекрасная. Ветра совсем не было, поэтому государственный флаг уныло свисал с настенного флагштока, установленного на боковом фасаде здания. Возле главного входа незнакомые студенты распределились на группки и о чем-то негромко переговаривались. Глядя на толпу скопившихся рядом людей, мне неожиданно захотелось съёжиться в комок от прокатившейся по мне волне страха. Неизвестность сегодняшнего дня буквально бросала меня в дрожь. «Неужели ты будешь стоять и трястись, будто маленькая?» – выругал меня мой внутренний голос, и я ощутила вспышку стыда.