Дмитрий Авилов - Кошка с одним хвостом

И работали. Работали, работали, работали. Работали, как заведённые, как проклятые. До обмороков, до галлюцинаций и потери сознания. Это не преувеличение, не фигура речи. Скажешь, я для красного словца?

Когда приходил октябрь и бригада не выполняла план, начинались КШУ [8] КШУ – командно-штабные учения. , ТСУ [9] ТСУ – тактико-специальные учения. и дожди. Я видел, как ребята-путейцы, придя вечером с трассы, шли мимо столовой в палатки и падали ничком на койки, а старшина с дневальными молча ходили и стаскивали с уже спящих сапоги. Так было не всегда, но так тоже было.

Однажды они на строительстве НФС [10] НФС – Насосно-фильтровальная станция. перебили нам экскаватором кабель, по-моему, на 60 или 80 пар. Кабель старый, свинцовый, все жилы одинаковые, тестера нет, ничего нет. То есть всё, конечно, было, но старшина не выдавал, мотивируя это тем, что мы пропьём, а ему отвечать. И в этом был резон. Незадолго до того наши коллеги с «Горизонта» за ночь таки прогуляли полевой коммутатор, телефоны и шесть километров полевого кабеля прямой линии в придачу. Хорошо, что один из них, проснувшись к обеду, всё вспомнил, усовестился, пошёл на станцию, украл обратно у гражданских пропитый телефон и вышел на связь через «город».

Но мы-то были не такими! Совсем не такими! Мы даже купили на свои кровные маленькую блестящую шлицевую отвёрточку с бледно-зеленоватой восьмигранной пластиковой ручкой. Мы же были связисты – белая кость. Мы же даже в петличках носили скрещенные молнии. Впрочем, кого я обманываю, ребята на «Горизонте» тоже носили в петличках скрещенные молнии, и он, видимо, это прекрасно знал.

Поэтому, боже, что это была за работа! Мы с Жекой суток трое не спали точно. В отсутствие тестера использовали вынутую из телефона «гэбэшку» [11] "Гэбэшка" – батарейка ГБ-10-У-13 на 10 вольт для военно-полевого телефонного аппарата ТА-57. на 10 вольт и солдатскую смекалку. Один прижимал к батарейке клеммы, другой в котловане, в грязи, облизывал провода в поисках пар, пока язык не опухал и не начинал неметь, потом менялись. И так – от бокса до разрыва и от разрыва до коммутатора. Потом наковыряли где-то немного битума, сварили его в жестяной банке, вымочили в нём полоску от старой простыни, да так и заизолировали. Да ещё и в первый же час полёвку кинули на «город» и дали какую-никакую связь через гражданских.

В общем, если ты в детстве не плавил свинчатку и не надувал лягушек через соломинку, тебе нечего делать в армии. А если у тебя в жизни всё это было, то ничему новому уже не научишься.

Надо ли говорить, что на трассе солдаты переставали отдавать честь офицерам, а те – обращать на это внимание. Я помню, как в мою сторону все косились, когда меня только-только перевели в Батьево из управления бригады…

О! Рота управления бригады! Настоящий асфальтовый плац, солдаты, отдающие честь даже друг другу, и белый-белый паркет в казарме. С этого благолепия и началась моя служба.

О паркете надо рассказать отдельно. Во-первых, по казарме мы ходили исключительно в кирзовых тапочках, чтобы не оставлять на паркете чёрные полосы каблуками сапог. Во-вторых, каждое второе воскресенье, по «плану выходного дня», рота строилась, дневальные надевали сапоги и торжественно выносили на середину пару листов оконного стекла. В гробовой тишине они брали стёкла вдвоём за края и, опустив их книзу, с лёгким взмахом били плашмя об пол перед замершим строем, после чего топтали каблуками крупные осколки. Со стороны казалось, что два солдата сначала разводили руками, кланялись друг другу, а после, встряхнув кистями рук, распрямлялись и пускались в пляс. На этом «танце» церемониальная часть заканчивалась. Далее следовала команда «разойтись и приступить». И мы, соблюдая очерёдность согласно сроку службы, разбредались разбирать осколки. Иногда слышалось злобное шипение:

– Ты куда ручонки тянешь, гусина [12] Гусь – солдат-срочник. Первые полгода после принятия присяги до следующего приказа о мобилизации. ! Не видишь, дедушка стёклышко выбирает!

Дело в том, что паркет в казарме скребли все, вне зависимости от срока службы и положения, занимаемого в солдатской иерархии, и отцы-командиры за этим послеживали. Всем выделялись примерно равные квадраты пола, каждый потом лично сдавал свой участок и отчитывался за проделанный фронт работ. Получалось, что единственное, на чём можно было выгадать, так это на стекольном бое. Зато потом, когда паркет был отциклёван, старшие товарищи под благовидными предлогами самоустранялись от дальнейшей работы. Попробовал как-то и я, чего греха таить, воспользоваться этой схемой, но мне тут же объяснили, что в моём случае она не работает.