Александра Молоткова - Гипотеза Рая

– Поехали на море!

– Что?

– На море поедешь, говорю?

– Это же… – Эльвира оборвала речь, зачем-то отвернулась.

«Наверное, я обидела её», – не успела подумать Ира, как вновь наблюдала за красивым лицом.

– Поехали! А поехали! – повторила она.

Будущее рисовалось перед Эльвирой, точнее не рисовалось, оно было тёмным и неведомым. Зачем она поедет? А, главное, с кем? – с незнакомой, почти незнакомой девушкой. Впрочем, она просто хотела сбежать. «Возьму отгулы, вернее больничный, да, я больна» – промелькнуло у неё в голове.

– Пойдём ко мне, закажем билеты, паспорт нужен только, – перебила её мысли Ира.

«А она-то, Ира, зачем меня позвала? У неё, наверное, подруги есть, могла бы их…» – опять размышляла Эльвира.

– Да, идём, только я сначала к себе, мне нужно… паспорт взять…

Девушки поднялись на третий этаж, враз достали ключи, подошли к дверям, стоящим рядом. Медленно повернув головы, Ира налево, а Эльвира направо, они улыбнулись друг другу, первая широко, оголив зубы, вторая же натянуто, она уже делала шаг в квартиру, в которой, почему-то, горел свет.

3.

В комнате, выходящей в прихожую, горел свет. Эльвира стояла в оцепенении, она была уверена, что его здесь нет. Он выбежал из спальни босой, без верхней одежды, в спортивных штанах от костюма, который она подарила ему на юбилей – 35 лет. Вытращив глаза, он провёл рукой по растрёпанным волосам, открыл рот, как будто хотел сказать что-то, но закрыл, видимо, не найдя слов.

– Я сейчас уйду, – с горечью поняла она в чём дело.

Она сделала шаг к двери в спальню. Дверь была прикрыта, но в щель отчётливо была видна худенькая ножка, поспешно натягивающая чулок. Собирать вещи он ей не помогал, ничего не говорил, стоял молча, в той же позе, в которой «предстал» перед Эльвирой. Она была готова через 10 мину. Уходя, положила ключи на пол в прихожей и навсегда вышла из этой квартиры.

4.

В лаборатории, где белый яркий свет горел только над огромным столом, находившемся в центре, было тихо и напряжённо. Учёные, столпившиеся у этого стола, с всевозможными новейшими приборами, созданными в процессе экспериментов, проводами, к ним подключёнными и трубками, торчащими в разные стороны, последний раз, перед очередным испытанием, проверяли устройства и вычисления, которыми были исписаны две белые доски на правой от входа стене: одна доска содержала разнообразные чертежи сфер и невообразимых для понимания обычного человека фигур, на другой мелкими цифрами и символами были обозначены формулы и вычисления, здесь и стояли вряд около десяти человек, молча, каждый сам с собой, проверяя их правильность. Ещё столько же человек стояли у стола, не отрываясь смотрели на него. Райнер Шмиц, высокий и худой, так, что белый короткий халат смотрелся на нём нелепо, немец 52-ух лет, то и дело поправлял квадратные очки. Когда руки его наконец оставляли очки в покое, он, положив одну ладонь на стол, тянулся к прибору, на котором холодным металлом было выбито: «В-6», на нём он крутил в разные стороны небольшой вентиль, смотря в это время наверх, где располагался экран с цифрами, меняющимися в зависимости от кручения. В глаза его азартно пылал огонь, ведь если цифры сойдутся, относительно вычислений, можно будет приступить к эксперименту.

В лаборатории был и Валерий Михайлович Брюзгальский. Он не участвовал в эксперименте, в математическом отделе его роль, хотя он и был руководителем, заключалась в исправлении аппаратов после неудачных экспериментов. Находился он здесь, потому что не мог не наблюдать за работой коллег. Академик постоянно менял место просмотра, передвигался от стола к доске, не задерживаясь на одной позиции более минуты. На круглом лбу его скапливались капельки пота, он вытирал их рукавом заношенного пиджака.

– Может быть, всё же, – замешкался он, – через магнитометр-13 пробовать? – но ответа от Шмица не последовало, тот, стрельнув глазами в Брюзгальского, резко отвёл их в сторону, глубоко задумавшись.

– Я думал об этом, – довольно хорошо, с небольшим акцентом, заговорил он на русском языке, – впрочем, мы проводили работу с ним, но он чувствителен к магнитным полям, думаю, не выдержит.

– При испытании нового двигателя он хорошо помог, – подняв на высокого немца глаза, доказывал Брюзгальский

– Да, но тогда сила трения была невелика, сейчас же мы запускаем более мощный механизм, я боюсь, что…

– Но нужно же проверить все варианты, всё таки мы имеем дело с идеальным двигателем, – перебил Брюзгальский, пожалев об этом