Елена Парфёнова - История себя. Маленькие рассказы

И чувствуешь себя под защитой. Потому что иногда, когда хожу по улице, и вовсе хочется надеть паранджу. Чтобы не было никаких эксцессов. Ведь я же не урод какой-нибудь.

Наряжаться люблю. Но не всегда. Если стоит выбор – удобство или красивый напряг, то выбираю первое.

Моя украинская бабушка любила повторять – «Лопни, но держи фасон!».

А я вот выросла такая – люблю себя, берегу себя, всё смотрю, как бы не перенапрячься. Не всегда могу соответствовать высоким бабушкиным стандартам. Прости меня, дорогая. А другая питерская бабушка меня всё уговаривала – надо краситься, внученька, тебе так пойдёт, бровки выщипли… Ты уже большая, тебе можно.

Простите, меня. Мои бабушки.

Видите, даже поэт, Николай Заболоцкий, на моей стороне.

Ну не могу я краситься! Может, подскажете, в чём дело?

Ты – такая миленькая, а глаза цвета ореха.

Как всегда, встречаемся на пересечении наших дворов. Ты обычно стоишь в центре, беседуя – нет, залечивая очередную заблудшую душу.

Я бегу по делам, но останавливаюсь поговорить. И – взмываем в небеса. Парим. Говорим о высоком – о французских поэтах начала века, о тонкостях перевода, о современных писателях. Слегка перемываем косточки нашим ближним. Так мы можем стоять часами – как часовые, на солнце. Мимо нас ходят знакомые и соседи. Ах, вы, вижу, очень заняты беседой – ну, мы как-нибудь в другой раз… здравия вам.

Сиреневая юбка, жакет пастельного зелёного цвета эпохи галантного века.

Ты бежишь ко мне через весь двор в шлёпанцах на босу ногу по снегу. А ведь ноябрь на дворе. Врываешься ко мне в квартиру без звонка. У нас есть кое-какой секрет. Общее дело.

Надо срочно напечатать и отослать текст, потому что завтра у вас будет очередное собрание. Ты – член кружка любителей-переводчиков и раз в неделю ездишь на их встречи. Надо обязательно привозить свой вариант перевода. Ты пока не в ладах с компьютером. Его попросту нет у тебя.

Как всегда приходишь не вовремя и приносишь мне свои листочки. Как назло тогда, когда у меня самой полно срочной работы. Мы препираемся, я тебя умоляю – ну зачем в последний момент?!

Но ты так умильно просишь, просто актриса. Ты почти плачешь.

– Ну Леееннняя…

И я, чертыхаясь и проклиная всё на свете, набиваю тебе твои гениальные творения. Потом – на бумагу, через принтер.

Но зато, какие бонусы! Я быстро въезжаю в тему. Погружаюсь в декаданс. Образование идёт семимильными шагами. Вот оно, счастье!

Это держит меня. Я нужна кому-то. Я делаю крутое дело. У нас любовь, которая сносит препятствия и поддерживает обеих.

Как часто ты меня спасаешь, выслушивая мои тайны. Единственный человек, с которым можно посекретничать. Ты даёшь мудрые женские советы. А сама так и не была замужем.

Ты – эльф. Дух, душа нашего маленького квартала. Ты такая хорошенькая-прехорошенькая, и глаза карие. Тебе скоро 80 лет…

Эта японка опять отдавила мне ногу. А толпа китайцев и вовсе заслонила вид.

Эти люди выгладят смешно и нелепо. Прохожие с сожалением и жалостью смотрят на них – как на охваченных вирусом больных. Они ничего не видят перед собой. Наступают на ноги, толкаются. Портят глаза, глядя в объектив с утра до вечера.

Они фо-то-гра-фируют.

Никогда не будут пересматривать эти тонны фотографий в компании друзей. Нет даже времени, чтобы перекачать их, о них вспоминают через полгода, когда надо освободить место на карте памяти. Может, поставят парочку в соцсети.

Но вот что я заметила.

Эти тонны снимков обладают одним свойством. Они превращаются в киноленту. Количество переходит в качество. И ты уже смотришь не картинки, а целый фильм о своей поездке. Тебя уносит в лодке памяти. Как в машине времени погружаешься в тот момент жизни.

Ты уже слышишь, как пахла акация, и вспоминаешь, что вскоре пошёл дождь, и пришлось смываться под навес.

Это – как вручную вышивать салфеточку. Да, точно – твои снимки хранят тепло твоих рук. Несут информацию о тебе в тот момент. Уверена, физики подтвердят. Эти картинки – уникальны, единственны в своём роде. Как говорил Окуджава – «Вы рисуйте, вы рисуйте, вам зачтётся».