Александр Шестопалов - Не понравилась прежняя жизнь

Чилика – это маленькая прямоугольная палочка длиной с ладонь, оструганная на конус с обоих её концов. Её клали в кон – это квадрат один на один метр, начерченный на земле. Играющий на кону ударял лаптой по концу чилики, она подскакивала в это время, в полёте ведущий ударял лаптой по ней так, чтобы она улетела как можно дальше от кона. А играющий в поле должен вернуть её в кон.

Полевой должен вернуть её обратно в кон от места её падения. Если он в кон не попадал, то ведущий снова ударял по ней, пытаясь отбросить её подальше от кона. Иногда ведущему отбросить чилику не удавалось, тогда полевой легко забрасывал её в кон и становился ведущим. Такую игру я потом не встречал нигде, путешествуя по стране.

Потом мы играли ещё в «айданы» – это такие косточки бараньи, или в «пристенок». В пристенок стали играть тогда, когда у нас стали появляться деньги – мелочь.

Мы подросли, стали собирать и сдавать пустые бутылки или стеклянные банки. Они стоили дорого. Летом, в сезон овощей и фруктов, их скупали с охотой, так как все делали запасы на зиму. Найдя бутылку, её тут же сдавали, получали деньги и тратили их либо на игру, либо покупали на них конфеты или стакан семечек.

Летом с ребятами играли на дороге в футбол. Вместо мяча кто-то приносил металлическую банку, и её «пинали» ногами вместо мяча, пытаясь завести в ворота.

Однажды во время какой-то игры мы услышали со всех сторон за заборами крики и непонятный шум. Все побежали по домам. Я тоже побежал домой и увидел, как все, кто находился дома, прислонившись к стенке, на которой висела чёрная бумажная тарелка, слушали, о чём она хрипела.

Всё! Война закончилась! Ура! Мы победили! Ура! И понеслась эта весть по всей улице. Кто-то выходил на улицу и кричал «Ура!..» Женщины обнимались, плакали, кричали ура. Все чувствовали облегчение, и казалось, что стало легче жить.

В последующие годы действительно пошло снижение цен на продуктовые и некоторые промышленные товары.

Происходило это ежегодно, весной люди с нетерпением этого ждали и радовались, что жизнь потихоньку налаживается.

Старшая сестра Тася написала письмо председателю Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинину, чтобы он направил её, как комсомолку, на какую-нибудь важную стройку. И хотя в то время вся страна была одна гигантская стройка, была разрушена и выжжена половина европейской части нашей страны, но ей, видимо, хотелось вырваться из нашей нищеты и бесконечных забот. Ей исполнилось восемнадцать лет. Она получила паспорт гражданина СССР. И ей хотелось начать новую, свою, самостоятельную жизнь.

Через некоторое время ей из Москвы пришло письмо. Адрес на письме был написан каллиграфическим почерком тушью. Для нас это было невероятное событие! В письме за подписью М. И. Калинина предлагалось ей поехать в г. Кенигсберг (Калининград), так как городу требуется для восстановления много рабочих различных профессий. Ей предлагали подъёмные для переезда, и она поехала. Так нас осталось четверо детей, где старшей стала Лиза. Ей тогда было четырнадцать лет. И мы все были под её присмотром.

Лиза и Виктор тоже стали подрабатывать. Город был полностью разрушен. Иногда мы с ребятами катались на трамвае. Кольцо трамвая № 3 находилось рядом с нашим домом. Ездили без билетов от кольца до конца. Если выгоняли из вагона как зайца, то мы пересаживались на «колбасу» – сцепку позади вагона. Трамвай ехал по холмистому Будёновскому проспекту, и мы видели, что целые кварталы домов друг за другом слева и справа были разрушены. Часть их была разрушена, а часть полностью сожжена. Поэтому на восстановление города привлекали всех свободных жителей, в том числе и молодёжь.

Я подрос и стал помогать матери. В то время она стала продавать стеклянные банки. Она их где-то собирала и приносила домой. Мы их вместе мыли, а потом ехали с ней в ночь под воскресенье на базар в большую станицу под Ростовом. На этот базар приезжали селяне из соседних деревень продавать всякие товары. Мы приезжали туда ночью. Ехали «товарняком», на маленькой площадке между цистернами. На ней мы с матерью и мешком банок едва удерживались от качания, под грохот колёс борясь с сильным желанием уснуть.

Едва начинало светать, размещали свой товар на земле. Стелили кусок какой-то материи и раскладывали на нём свои банки донышком вверх, чтобы не запылились. Наш товар расходился очень быстро. И мы таким же товарняком возвращались обратно домой. Часть денег шла на заготовку банок, а часть – на наше пропитание.