Татьяна Аксинина - Прощеное воскресенье

Павла Викторовича не было нигде. Он встревожился, проверил сигнализацию: полный порядок. Сумка Павла Викторовича висела на стуле, раскрытая книга на столе лежала, тут же стоял чайный бокал с недопитым чаем и блюдечко с печеньем, а куртки на вешалке не было. Бокал был его, тот самый, приметный, в синих бабочках. Все вахтеры свои кружки-ложки в шкафчике оставляли. Кто возьмет чужое? А Павел Викторович свою посуду каждый раз из дома приносил и уносил. Аккуратно вытирал и в коробочку складывал, чтоб, значит, не разбить по дороге. Михаил Иванович подшутил как-то над приятелем, не надоело ли ему туда-сюда таскать лишнюю тяжесть? А тот ему в ответ, дорог, мол, подарок от приятного ему человека, а я же в двух местах работаю, и там тоже чай пью. Бокал был на месте. Похоже, выскочил приятель куда-то на минуту? Не положено вахтеру отлучаться с работы, но Михаил Иванович начальству не скажет. Хотя, мог ведь друг позвонить ему домой, предупредить. Неужели бы он не пришел даже ночью подменить.

Тревога не отпускала его. Какая-то крупная неприятность случилась у Павла Викторовича. Вчера вечером на нем, как говорится, лица не было. Михаил Иванович в нетерпении поглядывал на дверь. Застучали на крыльце, ногами сбивая снег. Михаил Иванович бросился к двери. Но это оказался не Павел Викторович, а кладовщик. Михаил Иванович взглянул на часы, было ровно девять утра. Дневная смена запаздывала. Видно, ночники предупредили ребят, что работы нет. Теперь раньше, чем к десяти не заявятся, охламоны. Могли бы вовремя явиться на работу. И что с того, что заказа пока нет? Принтера бы свои включили, профилактику какую-никакую сделали. Молодежь пошла – лишнего не переработают. А заказ новый в десять привезут, не раньше. Кладовщик вольготно расположился в кресле. Ему что, «солдат спит, а служба идет».

Михаил Иванович не знал, что делать. С одной стороны не хотелось зря шум поднимать, вдруг навредит приятелю? А с другой стороны, может, Павлу Викторовичу помощь нужна? «Придет начальник смены, с ним посоветуюсь», – успокаивал себя Михаил Иванович. Когда раздался истошный крик кладовщика, он, еще ничего не видя и не зная, понял: пришла беда.

Марина наклонилась к детской кроватке. Сашенька, раскинув ручки, сладко спал. Марина накрыла сына одеяльцем. Всю ночь покуролесил безобразник, не дал своей маме отдохнуть, а сейчас спит, как ни в чем, ни бывало, просто ангелочек без крылышек. Сашеньке шел второй месяц. Марина не понимала, как она могла раньше жить без Сашеньки, как вообще живут люди без детей. Конечно, тяжело иногда приходится, но она ни разу не пожалела, что стала матерью. Поспать бы самой немного, пока сынишка спит, но сон не шел. Марина прилегла на край дивана, продолжая любоваться спящим ребенком. Вот он слегка нахмурил бровки, вот улыбнулся. «Поразительно! Такая кроха видит сны, совсем как взрослые люди. И у него свои переживания, радости и огорчения. Хоть и маленький, а такой же человек, как мы. Саша, Сашенька, солнышко мое!»

Марина вспомнила, как за месяц до родов споры об имени грозили перейти в скандал. Марина категорически не соглашалась на предложенное Андреем имя – «Владимир».

– Подумай, какое замечательное имя – «Владеющий миром». А сколько было великих людей с этим именем, русских князей и более поздних правителей.

– Да, конечно. А сколько было анекдотов про Вовочку, помнишь?

– Но он у нас не будет Вовочкой! Владимир – и все. Можно – Влад.

– Правильно, Вовочкой он не будет. Потому что не будет Владимиром. Это имя – не для нашего сына. Подумай, какие бы у него были инициалы: Краснов В.А. Его же с Виктором Александровичем могли бы перепутать.

– Верно, я про инициалы не подумал.

– Так что буква «В» вообще не обсуждается.

– Жаль. А как тебе Тимофей? Тимофей Краснов – артистично, не избито.

– Нет, как-то не звучит с отчеством – Тимофей Андреевич. Много гласных, не на что опереться. А то бы я сразу предложила – Николай. Но к такому отчеству лучше твердое окончание: Прохор, Виктор.

– Ну, ты придумала. «Прохор Андреевич Краснов» – рычит, как тигр, а Виктор – сама говорила…

– Да я так, к примеру. Мне Проша даже и не нравится. Тимоша был бы лучше. Или Саша.

Марина вдруг замолчала, погрузившись вглубь себя, где толкнулся уже немаленький ребенок.

– Андрей, он нас услышал. И отозвался на Сашу. Вот, положи руку сюда.

Андрей с готовностью подсел поближе и положил руку на живот жены.

– Позови его.

– Саша! – нет реакции.

– Александр Андреевич! – бурное колыхание живота и толчки в разные стороны.

Читать дальше