Мария Чиркина - У Персидской границы

– Пойдём, бабушка, – ещё раз сказала Олеся и повела бабушку от кровати.

– Я же говорила тебе, чтобы не лезла туды, нет, полезла. Думала, что без неё там не обойдутся, – сказала ворчливая женщина.

Бабушка ничего ей не ответила.

– Ты глянь, кума, плакальщицы пришли, – сказала ворчливая женщина.

– Где? – спросила кума.

– А вон возле розы стоять, – ответила ворчливая женщина.

– Да, вижу, – разглядывая плакальщиц, произнесла кума.

Женщина произнесла эти слова так громко, что их услышали все окружающие. Услышала их и Люба. Ей стало очень плохо. Она громко вскрикнула и упала без сознания, свалившись со стула.

– Люба! – испуганно крикнул Моисей, вскочил со стула и начал поднимать с пола свою жену.

Поп стал помогать ему.

Сестра Любы, стоявшая позади неё, громко завыла с причитаниями. Ей стали подвывать ближайшие родственники и соседи.

– Принесите воду, – крикнул поп.

Проворнее всех оказалась Олеся. Она быстро подбежала к ведру с водой, которое стояло под навесом, зачерпнула воду большим ковшом и побежала к Любе. Люди, увидев бегущую Олесю, расступились, пропуская её вперёд.

– Бабушку позови, – громко крикнул поп, увидев Олесю.

Старуха услышала его слова и пошла за Олесей.

– Олеся, у Любы обморок, посмотри за ней, а я займусь Матвеем, – сказала бабушка и подошла к Матвею.

Олеся прыснула водой в лицо Любы, и, склонившись над её лицом, стала шептать заговор.

Люба медленно приоткрыла глаза и тихо произнесла:

– Нет! Не верю! Живой он!

– Люба, живой, живой ваш сын. Сейчас моя бабушка ему поможет, – уверенно произнесла Олеся.

– А батя дал согласие? – с волнением произнесла Люба.

– Дал, за это не переживай, дочка, – сказал поп, который стоял рядом с ней.

– Спасибо, вам, батя, – чуть слышно произнесла Люба и в знак благодарности поцеловала его руку.

– Будя тебе, Люба, успокойся, чё Бог дасть, то и будя, – обречённо произнёс поп.

Старуха на мгновение приоткрыла веки глаз Матвея, взглянула в них, затем взяла руку Матвея, нащупала пульс, и тихо сказала Олесе:

– Принеси всю мою корзиночку со снадобьем и не забудь про спирт.

– Хорошо, – ответила Олеся и ушла.

– Яков, у Матвея нужно разрезать рубаху, чтобы не мешала.

– Вера, принеси ножницы, – крикнул поп, обращаясь к соседке.

Соседка быстро сбегала за ножницами и дала их попу.

– Разрезать? – спросил поп старуху.

– Подожди, Яков, сейчас Олеся принесёт корзину со снадобьем, и мы всё сделаем.

Олеся пришла очень быстро и принесла бабушкину корзину.

– Яков, режь, только осторожно, – сказала бабушка, внимательно наблюдая за действиями попа, – сначала тряпку срежь, которой его перевязывали, а потом разрезай рубаху.

Люди, собравшиеся во дворе, стали подходить ближе.

– Попросите людей отойти подальше – и без того дышать нечем, – сказала бабушка, обращаясь к Моисею.

Окружающие с недоумением смотрели на старуху.

– Что она собирается делать? – спрашивали они друг у друга.

– Прошу всех отойти подальше, – сказал Моисей, обращаясь к людям.

Люди стали медленно отходить от кровати.

Олеся достала небольшой дубовый бочоночек со спиртом и полила его на руки бабушки. Сполоснув руки спиртом, старуха стряхнула с них капли спирта и расстелила небольшую белую скатерть на широкой лавке, которую принёс ей Моисей.

Дальше бабушка делала всё быстро и чётко. У попа от переживания кружилась голова. Люба неотрывно следила за руками бабушки. Она не понимала, что говорит и делает бабушка. Только лишь иногда до её сознания долетали отдельные слова старухи, с которыми она обращалась к своей внучке, с усердием подававшей всё, что она просила.

– Олеся, я вспотела, – произнесла бабушка и приподняла голову.

Олеся посмотрела на открытую рану Матвея и увидала там окровавленную пулю.

– Что будем делать, бабушка? – спросила Олеся.

– Вытри мне лицо и попроси всех отойти подальше. Такое скопление народа очень опасно для открытой раны Матвея, – сказала бабушка.

– Моисей, уведите отсюда Любу и пусть все отойдут подальше, – сказала Олеся.

Олеся вытерла платочком пот с лица бабушки, и она вновь погрузилась в свой, никому из окружающих неведомый, мир. А затем, оторвавшись от работы, подозвала к себе попа и сказала:

– Яков, вот пуля, которая сразила твоего внука.

– На што она мне? – спросил поп, протягивая руку.

– Чтобы видеть его живым, – ответила старуха.

Из помутневших глаз попа покатились слёзы. Он стоял и молча смотрел на окровавленную пулю.