– Эй, тётка! – дай на бутылку взаймы!
Рядом с коренастым возник длинный с прыщавым лицом и ещё двое, перегородив ей дорогу.
– Мальчики, надо работать, а не попрошайничать!
– Слышали, как она к нам? Не уважает! А мы и не просим, мы и так взять можем! – И все четверо заржали.
– Нет у меня денег, ребятки, – удивлённо сказала Леонидовна, – зарплату и ту задержали!
– А если проверить? – набычился коренастый. – Да ты не оглядывайся, нет твоих ментов нигде и не будет! А у меня самого брат в ментуре работает, – ухмыльнулся коренастый.
И в самом деле, кроме них на платформе никого не было – лишь какой-то мужик вдали маячил на соседней платформе напротив стенда с изображением фанерного Ленина, куда-то рукой указующего. Тут она слегка испугалась.
– Ребята, да ведь у меня последние остались на продукты, ребёнка кормить… Ладно шутить!
– Колян, а мы шутим? – спросил прыщавый и длинный коренастого. – Тётка, давай по-хорошему, а то трубы горят!
– Ну всё, всё, дайте пройти, опаздываю…
Они стояли вчетвером перед ней и не думали двигаться: коренастый, прыщавый, кудрявый блондин и остроносый брюнет.
– Да нет ничего, сынки, вот вам крест!
– А ты покажь! – В руке коренастого вдруг тускло блеснуло стальное лезвие.
Леонидовна дрожащими пальцами вынула из сумки красный кошелёк, раскрыла неловко, и на платформу выпали ключи на кольце от процедурной и дома и проездной в целлофановом кармашке с фоткой сына. Кармашек упал проездным вниз и круглой физиономией двухлетнего Димки кверху, улыбающегося из своего счастливого мгновения полгода назад. В кошельке была пара банкнот по 500 рублей.
– О, на два пузыря хватит! – выхватил деньги прыщавый. – А крестом клялась, что нет! Нехорошо, тётка!
А Леонидовна присела, собирая ключи и проездной с фотографией сына. Краем глаза отмечала фирменную адидасовскую обувь и джинсы коренастого, до блеска начищенные ботинки прыщавого и аккуратные стрелки на его брюках (явно материнская рука!). Она встала: и курточки на всех недешёвые, брючки отглаженные, джинсы. Лезвие куда-то исчезло. Внезапно её разобрало зло.
– Да берите, берите хоть всё! Тут ещё мелочь осталась, доскребавайте!
– Не, – ухмыльнулся коренастый,─ мы всё не берём, мы благородные! – И подростки загоготали, как гуси. Отправив кошелёк в сумку, Леонидовна торопливо засеменила к мосту. «Опоздаю! – в страхе подумала, задыхаясь и поднимаясь на мост, – от старшей влетит, а сегодня четыре капельницы ставить!»
– Во как погнала! – хохотнул кучерявый. – А ножки то-оненькие!
– Как тараканчик, – добавил остроносый брюнет, и все снова загыгыкали.
– Надо было б кошель взять!
– Чтоб вычислили? – возразил остроносый.
– Слышь, Колян, а ты и правда, смог бы? – спросил прыщавый коренастого.
– Ха! – ответил Колян.
– Не, ты тока попугать или как хотел?
– Ха! – ответил Колян, почуяв, что от ответа зависит его авторитет в гоп компании, – А ты чо, может, думаешь, кровяки боюсь?
– Да не, я так…
– Вот и такуй!
Все снова загоготали.
– Мне через месяц в армию, в спецназ пойду и крови бояться западло! За родину, блять, всех урою!
– Парни, так чо, на работу? – спросил остроносый.
– Да мы чо дураки работать, когда бабло есть? У меня сеструха в гастрономе работает, вынесет. Валим, мужики! – возгласил курчавый и, хлопнув коренастого меж лопаток, крикнул:
– Спа-ар-так чемпион!
– Спар-так чемпион! Спар-так чемпион! – подхватили другие.
Промчалась, плаща не снимая, сквозь приёмную, когда круглые часы вверху показывали ровно восемь. Вбежала в сестринскую, скидывая плащ и натягивая халат под недоброжелательным взглядом Бабарихи, как за глаза прозвали старшую.
– Капельницы уже в палатах! – будто осуждая, бросила Бабариха. Она всегда была на кого-то и чем-то недовольная. И чего она всегда такая? – удивлялась Леонидовна. – И муж, и сын взрослый, работает, и машина, чего ещё желать? А от меня гад Сашка ушёл к стюардессе, как только родила, и мама с больным сердцем с внуком мается… А потом ещё эти, на платформе… Но не промажу, надо только реже и глубже дышать! Она вышла из процедурной, выпрямившись стрункой, толкая перед собой столик со шприцами и спиртом. Ровнее, ровнее дыши! Улыбайся! Вошла в палату, где полная женщина засучила рукав халата:
– Ой, а у меня с первого раза никто не попадал! – Будто оправдывалась заранее.
Леонидовна завязала на руке жгут, взяла иголку и воткнула тонкое жало, открыла краник: раствор во флаконе закапал.
Читать дальше