Алексей Макаров - Пожар

Но, сделав над собой усилие и тряхнул головой, я постарался выкинуть дурь из головы, и предложил Вадику:

– Ещё по одной, только уже за нас с тобой.

Вадика не надо было заставлять, но вскоре он глянул на часы:

– Владимирыч, перед вахтой и поспать бы надо….

– Конечно, какой разговор. Работа есть работа, – я тоже посмотрел на часы. Потом помог Вадику убрать со стола и поплёлся опять к себе. Туда, где всё напоминало о присутствии той неземной половинки, которой судьба одарила меня. Долго ворочался. Пришлось взять второе одеяло. Кондиционер дул на совесть. В каюте было даже прохладно.

Будильник, как всегда, требовательно звенел, но вставать не хотелось. Еле оторвав тяжёлую голову от подушки, я заставил себя встать. Долго выпускал ржавую воду из крана. Утром её давали только на один час. До Перу надо было дотянуть на запасе воды, который мы набрали в Корее.

– Проклятый испаритель. Чисти его, не чисти, а воды так и нет, – заводя себя с утра, я никак не мог отделаться от вчерашней хандры. Опять что-то тянуло душу. Что-то свербело в мозгу. Даже душ не улучшил настроения. Он был до мерзости тёплым, а вода еле-еле лилась из крана.

Так я и спустился в кают-компанию злой и недовольный.

Кэптин Брэдли уже пил чай и дымил своей вонючей сигаретой. Он улыбался и весело говорил. Но разговор что-то не получался.

Опять сейчас идти в машину, в эту жару. Опять потеть. Да ну всё это к чёрту! Ничего не хочу. Всё осточертело. Морду бы кому-нибудь набить что ли? Как бы разрядиться?

Вадик сидел в кладовке, и что-то пытался втолковать электрику Бармеджо. Я подошёл и понял, что надо. Вадик хотел сменить термостат на топливной цистерне и пытался выбрать из десятка новых термостатов, нужный. Я ткнул в тот, который подходил. Бармеджо с улыбкой поблагодарил и испарился.

– Что Владимирыч, может, допьем, что осталось? – заговорщицки предложил Вадик.

– Да ну его в баню. Итак, наверное, давление подскочило, – недовольно отмахнулся я от него.

Вадик в ответ только улыбнулся, а я поковылял к себе в каюту, чтобы переодеться в робу. Но этого страшно не хотелось делать. Как представлю себе, что опять шум, пот… Нет! Не хочу.

– Ну что с того станет, что я после обеда пойду в эту чёртову машину? – пытался я сам себя уговорить. – Что от этого измениться? Всё равно ещё до Перу три недели.

Внутренний голос победил. Я взял банку пива, включил музыку Клаудермана и завалился в угол дивана.

– На этом месте тогда любила сидеть Инночка, – непроизвольно пронеслась мысль.

Я потряс головой, стараясь отогнать тревожащие мысли.

Пиво, спокойная музыка делали своё дело. Тепло постепенно становилось мягким, мысли начали путаться, и я поплыл в сон…

«Алика» блестела свежей краской. Её глянцевые борта отражали лучи утреннего солнца и гладь голубого океана. Мотобот, тарахтя, отвалил от её борта и взял курс на «Леди Беллу». Та, бедная, сильно просев на корму и, чернея обгоревшей надстройкой, стояла в полумиле. Кое-где дымок ещё шёл из пустых глазниц иллюминаторов. Машины, стоявшие на палубе, ещё работали и мигали подфарниками. Вчера, покидая её борт, каптин Брэдли приказал завести их, чтобы обозначить место сгоревшего судна.

Мотобот ткнулся в борт у спущенного штормтрапа.

Мерная, небольшая зыбь то поднимала, то опускала его. Вадик первым ухватился за балясины штормтрапа и полез вверх на палубу, а потом подал руку капитану, взбирающегося за ним.

Все разговоры как-то поутихли сами собой. Только шум моторов, работающих машин, нарушал тишину.

Подошли к надстройке. На палубе валялись обгоревшие пожарные шланги и огнетушители. Филиппки остались сзади. Капитан с Вадикиком обошли её. Заглянули в погрузочный люк на корме.

Вода, покрытая слоем мазута, зловеще плескалась внизу. Сердце Вадика сжалось. Ощущение не из приятных, когда смотришь на чёрную поверхность мертвой воды, затопившей столь тщательно вылизанное и любимое машинное отделение.

Всё! Машина затоплена. Пароход мёртв.

Палубой выше, по левому борту, остался целым навес и скамейки, где ещё вчера сидели филиппки и пили пиво. А с правого борта всё выгорело.

Палуба была вздута. Цемент, покрывавший её, потрескался и волнами повторял обводы покорёженного железа.

– Если сможешь, сфотографируй, что там осталось на верхних палубах, – попросил капитан Вадика.

Вадик осторожно, проверяя каждую ступеньку наружного трапа, начал подниматься наверх.

– Да, неслабо поработал Бармеджо, – с укором себе думал он, – Ну что стоило показать ему, как вытащить термоэлемент из стакана этого чёртового датчика? А он же, зараза, ни в чём не сознаётся. Весь в топливе, ошпаренный, испуганный. В расходной то было семьдесят тонн, не меньше. И «струйка» прямиком шла на выхлопной коллектор главного двигателя. Потому и сгорели за десять минут. Ох, что-то будет? Чем всё это закончится? Что нас ждёт?