Ева А. Гара - За границей цветочного поля

А теперь вот Кланпас, папаша и чёртова школа. Она медленно всплывала в сознании жутким кошмаром. Конечно, ничего плохого в ней не происходило – ни со мной, ни вообще, – но возвращаться сюда спустя годы совсем не хотелось.

Было уже за полдень, солнце агрессивно припекало башку – вот-вот шарахнет до темноты в глазах. Как-то был у меня солнечный удар, я тогда целый день провалялся в кровати, свернувшись в клубок от головной боли и жуткой тошноты. Мать сильно переживала, всё ходила вокруг на цыпочках, прикладывала к моему лбу холодную ладонь и, видать думая, что я сплю, легко, почти незаметно гладила по волосам. От неё пахло ягодным компотом и цитрусовыми духами…

Прозвенел чертовски оглушительный школьный звонок – я вздрогнул. Типа, это нормально? У нас в академии играл мягкий перезвон клавесина – никакой агрессии, а тут при каждом «дзинь» будешь вздрагивать. Хотя, так подумать, я ж, получается, три года под эти «дзинь» и вздрагивал.

А сейчас вот как первый раз услышал.

С другой стороны, а что я помнил? По сути, ни хрена. Ни училку, ни одноклассников. Я когда уехал, забил на всех, перестал с ними общаться. Просто повторил за матерью: перечеркнул всё прошлое и открылся новому. И даже как выглядит Любка Викулова, в которую влюблён был, не помнил. Только на периферии сознания мелькали, будто флаги, её голубые ленты в светлых волосах. И больше ничего.

Интересно, она сильно изменилась?

Ко мне подвалил пухлый пацан лет двенадцати и ни с того ни с сего начал вещать:

– Привет. Нам сегодня на природоведении фильм о Земле показывали. Там так красиво было! Ты видел когда-нибудь? – Он замолчал, провожая взглядом троицу пацанов.

Ну ясно: обижают его.

Я пожалел пухлого и поддержал болтовню:

– Видел конечно. Я выпускную работу по океанам писал. А мой друг – по птицам. Там, кстати, тоже вороны были – знал?

Я наугад показал на верхушку дерева, а сам незаметно огляделся: стоят гады, ждут. Прилипли к забору и караулят. По-любому не верят, что мы с пухлым знакомы. Думают: он просто время тянет. А пухлый своей унылой рожей только подкреплял их догадку.

– Далеко живёшь? – спросил я.

Он посмотрел на меня жалобно, будто я единственный мог спасти его от смерти, и назвал Линовскую улицу. Частный сектор. Как-то в детстве я убегал там от здоровенной псины, которая гнала меня до самого выезда на Павловский проспект. Меня тогда долго Шустрым величали.

– Идём, – предложил я.

Мы прошли мимо гадёнышей, но те так просто не успокоились, за нами последовали. Сначала они шли совсем близко, совершенно молча, потом стали отдаляться. Наконец выбрали удобную дистанцию и продолжили преследование. Мне это казалось забавным и глупым, но пухлый явно считал иначе. Наверно, каждый день заканчивался для него издёвками или побоями. А может, он сам какую-нибудь хрень сотворил, а теперь легко ускользал от справедливости под моей опекой.

– Чё они к тебе пристали?

Пухлый напрягся, хотел оглянуться, но пересилил себя. Видать, боялся, что те гады подслушают, как он сливает их, а потом отвесят вдвое больше. Не зря боялся: в покое его вряд ли оставят.

– Они всегда пристают, – тихо ныл пухлый. – Требуют, чтобы я им батончики карамельные приносил. А мне мама их не покупает. Они говорят, я им теперь за две недели должен: по батончику за каждый день.

Я оглянулся – троица остановилась. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, и тот, который в центре, пошёл навстречу. Смелым себя возомнил. Или правым. Только это было неважно, потому что я знать не знал, что теперь делать. Не бить ведь этих недоумков. А разговор вряд ли бы помог. За доброту и нравоучения меня бы на смех подняли. А за дерзость и угрозы пухлого потом за двоих бы отпинали. А гадёныш всё приближался и нисколько не сомневался.

– Здравствуйте, – до хрена вежливо поздоровался он. – А вы откуда Лёньку знаете?

Лёньку! Ну надо же! А почему не «жирдяя»? По-любому решил перестраховаться и спросить любезно.

– Тебя волнует? – огрызнулся я.

– Вдруг вы его похитили. Мы лишь хотим удостовериться, что Лёнька в безопасности.

«Удостовериться»? Вот удивил! Типа, до хрена интеллигентный? Чёртов пакостник.

Я уж было оскалился в притворном дружелюбии, а он выдал:

– Или мы позвоним паладинам.

Пухлый молчал. Я рассмеялся, резко шагнул к гадёнышу, схватил его за воротник рубашки и, притянув ближе, предложил:

– Давай, звони, интеллигент ты хитрожопый. Заодно про вымогательство расскажем. И дружков твоих не забудем. Вместе поедете в исправительную школу, где грёбаных батончиков лет пять не увидите!