Денис Воронин - Колодцы Маннергейма

Дядя Костян одергивает помятую, но все равно красивую черную форму с такой крутой надписью «ЧОП «Комбат» на левом нагрудном кармане, подмигивает Даньке и выходит на улицу, а папа садится, но не на диван, а за стол, где стоит латаный-перелатанный ноутбук, про который дядя Костян говорит, что «устал, бедолага». На его временами начинающий скрипеть жесткий диск для чего-то пишется (и раз в неделю стирается) изображение с установленных на воротах и по углам периметра видеокамер.

– Девятиэтажный у тебя телефон отжал? – смотрит папа на Даньку.

Девятиэтажный – прозвище дяди Костяна. Странное, если разобраться. На самом деле дядя Костян не такой уж и девятиэтажный, а, наоборот, жилистый и невысокий. Пятиэтажный, не больше.

– У них, у купчинских, это быстро, – усмехается папа. – Раз-два – и ты уже без мобилы идешь… Спать-то не хочешь?

Данька быстро мотает головой. Какое спать, думает он, залезая Вконтакт. Смотрит ленту. Так и есть, Андрюха, которого вместе с приехавшими откуда-то из-за Урала родственниками отпустили смотреть развод мостов, уже выложил у себя на странице несколько снимков с хэштегом «БелыеНочиНеСпимКороче». На одном он стоит на набережной, а сзади его обнимает улыбчивая толстая тетка в дурацком розовом плаще. Родственница, наверное. Спросить ради смеха: «Невеста твоя?» Или лучше не надо, обидится еще…

Данька поворачивается к папе, с хмурым лицом глядящим в окно:

– Пап! Можно, я погуляю немного?

– А кофе? – спрашивает папа, отвлекаясь от своих мыслей.

– Не хочу, – Даньке как можно быстрее надо обставить Андрюху.

– Что так? Давай, с сырками творожными, – начинает соблазнять папа. – Ты же любишь!..

– Ну, может, потом, – для вида чуть поддается Данька.

– Потом не будет, Костян схомячит… Ладно, иди, – отпускает его папа, – только недолго, и под камеры не лезь. Помнишь, что тебя не должно тут быть?.. И осторожней там, шею не сверни, когда будешь по вагонам скакать, а то мама нам задаст. Договорились?

– Не собираюсь я скакать, – заверяет папу Данька, но тот с нажимом повторяет:

– Договорились?

Данька соображает, что лучше не спорить, и кивает, соглашаясь.

На улице тепло, и ветра почти нет. Шум мчащихся по виадуку автомобилей заглушает писк залетавших у лица комаров. На светлое, опоясанное розовой сыпью небо выползает немощная старуха-луна. Бледный, по-старчески трясущийся свет рассыпается в летних сумерках, как осколки маминой вазы, которую пару недель назад Данька умудрился нечаянно разбить. Вокруг шевелятся ртутные тени. В неясной, расходящейся, как круги на воде, ряби кажется, что бункерные вагоны-хопперы – те, что на путях у дальнего забора – движутся. Не в каком-то направлении по рельсам, а по-другому, словно потихоньку ворочаются, топчутся на одном месте. Разросшиеся вдоль путей сорняки скрывают вагонные колеса, и от этого хопперы напоминают загадочные треугольные космолеты пришельцев. Пришельцев, прилетевших сюда, на планету…

Точно. «ПланетаПредпортовая» – так Данька и обозначит свои снимки. Это покруче, чем Андрюхина набережная. На набережной все и так бывали тысячу раз. А кто был на планете Предпортовая? Пусть даже она и похожа на свалку, тут дядя Костян прав…

Сзади хлопает дверь. Данька оглядывается, но возле бело-синей кондейки охранников (они называют ее «штабом») никого нет. Наверное, дядя Костян вернулся с обхода, и они с папой будут сейчас пить кофе с творожными сырками. Хомячить их. Рот Даньки наполняется слюной, но он не поддается искушению, а идет в сторону шевелящихся в мерцающих сумерках вагонов.

Под ногами – останки старого асфальта, рытвины, мусор, битое стекло, ржавая гнутая арматура, вымахавшие за июнь сорняки. Как объяснял папа, на обнесенной забором территории руководство железной дороги решило начать строительство нового терминала, вот-вот примутся завозить материалы, и скоро на этом месте вырастут ангары, веером разбегутся пути, появятся дороги, стрелки и много чего другого. Но пока здесь только малокровная луна, всю жизнь из которой высосало комарье, мерный гул городского прибоя с виадука и пара неспящих людей в «штабе»-вагончике из сэндвич-панелей. Ну, и еще он, Данька, осторожно шагающий к хопперам, которые, выстроившись в шеренгу, словно поджидают его, как те «синяки», что караулили в засаде у ручья дядю Костяна.

Даньке становится не по себе. Какие, интересно, твари могут прятаться в придуманных им космолетах? Ему хочется уйти обратно, оказаться под защитой взрослых, спокойно хомячащих кофе с творожными сырками в нескольких десятках метрах от него. Чтобы побороть неожиданный страх, Данька делает еще пяток шагов, достает из кармана джинсов телефон и наводит камеру на молчаливые корабли пришельцев. Луна как раз за ними – снимок получается что надо. Данька хочет сразу выложить его на свою страницу, но налетают комары. Ладно, вернется в «штаб», где в розетку воткнут фумигатор с перевернутой на свежую, неподгоревшую сторону зеленой пластиной, тогда и запостит фотку. Пускай Андрюха обзавидуется.