Виталина Привалова - С мечтой в кармане

– Ты знаешь о том, кто ты и где сейчас находишься? – поинтересовался Джей.

– Я знаю, кто я. Я это Я. В ответ на вторую часть вопроса последовала длинная цепочка моих рассуждений о том, что нахожусь я в городе, который находится в умеренно-климатической зоне, которая располагается на материке Евразия, а сам материк движется по тектонической платформе по раскаленному слою горных пород, называемым астеносферой.

– Я говорю о том, где ты находишься в глобальном смысле, – не унимался парень.

– На Земле, – ищу я, какой-то разумный ответ.

– А где находится Земля? – он продолжает расспрашивать меня, как ни в чем не бывало.

– В Солнечной системе, которая находится во Вселенной, – отвечаю я что-то мало-мальски вразумительное, пришедшее мне в голову.

– Где находится Вселенная?

– Она не находится. Она есть, – я начинаю немного терять терпение.

– Ты не знаешь, так и признайся? – его голос звучит, будто он готов поставить мне шах и мат.

– Я тебе ответила, – защищаюсь я.

– Вселенная находится в твоем сознании, – заявил он тоном, не терпящим возражений и чувством полного превосходства.

Я молчу и смотрю на него. Думаю, прав он или нет. Потом, тоном, человека, которому предоставили последнее слово, говорю:

– То, что не имеет координат, то не находится. Оно просто есть.

Хотя последнее слово было сказано мною, возможно, этот раунд остался за ним. После прогулки мы зашли в кафе и теперь сидели за круглым столиком. Перед ним стояла чашечка с крепким кофе. С моей стороны – с зеленым чаем.

– Смотрю на тебя и думаю такой ли ты хороший, каким кажешься. Хотя ты можешь быть лучше, чем я предполагаю. Пока не знаешь точно, предполагать можно все, – пустилась я в долгие размышления.

– Конечно, я могу оказаться гораздо лучше, чем ты предполагаешь. Смотря, что тебе надо, – сказал он, пронизывая меня пристальным взглядом серо-стальных глаз.

– Что мне надо, это интересный вопрос. Может быть, я хочу увидеть самые светлые уголки твоей души, а может быть самые темные стороны твоей личности. Я любуюсь то им, то сосредотачиваю свое внимание на теплой, белой чашке в моих ладонях.

– У моей души нет уголков, а по чистоте и ясности она превосходит утреннее солнце, рассекающее своими лучами изумрудную гладь Плитвицких озер.

Когда наши чашки опустели, мы вышли. Свернули на тихую улицу, молча брели какое-то время. Иногда перекидывались парой фраз.

– Ты не носишь часов? – спросила я у Джея.

– Не ношу. А зачем?

– Я тоже не ношу уже два месяца и чувствую себя прекрасно. Но, если где-то нужно быть вовремя и нельзя опоздать, волнуюсь.

– Ты не можешь никуда опоздать. А всегда будешь вовремя там, где должна быть. Когда мы шли через сквер к моему дому, Джей сказал:

– Кажется, иногда все знаешь о жизни, а потом начинаешь идти по своему пути и понимаешь, что ничего не знаешь. И довольно странно продолжил свою мысль. – Я лучше чувствую себя ночью, как маленькая летучая мышь, которой я был в прошлой жизни.

– Тогда не буду желать тебе спокойной ночи, ибо твой «день» только начинается.

– А тебе спокойной ночи.

Проводив меня до подъезда, улыбнувшись, он скрылся в ночи.

Первый виртуальный роман потряс мое мировоззрение, заставив под новым углом взглянуть на жизнь. Незнакомец по ту сторону монитора, хотел видеть все простым, не парадоксальным и не противоречивым. Неопределенность жизни не давала невозможность ничего полностью отрицать или утверждать. Однажды он подумал, что вечность нуждается в описании себя самой. Нуждается в своем предметном представлении. Стало быть, и дух не всесилен и безупречен, ему необходима коррекция материей. В ней он закрепляет черты, осознанные им через материю: стихотворения, картины, музыку, продукты научно-технической революции. Через художника она выговаривает себя и этот шепот вечен. Он искал смысл своей жизни и временами находил его. Путь был под ногами и, отклоняясь от него в очередной раз, он ждал, что жизнь направит вновь, может довольно больно или безобидно, но, заметно.

Он искал ее. Но не мог дать точный ответ о процентном соотношении в пользу удачи обретения родственной души. Верил, что есть люди, которые ждут и самое главное дождутся. Тем, которые дождутся, он завидовал больше всего.

Наша переписка началась с обрывочных, подчас ничего не значащих фраз, непонятных стихов: «Знаешь, возможно, это так просто, просто как дважды два. Мне не понять для чего в этом мире все те слова, что мы говорили. И не понять ход твоих мыслей, во что ты играешь, к чему стремишься? К чему мы идем, от чего мы уходим, ищем слова – мысли находим. Знаешь, не знаешь, веришь, не веришь, но то, что было, ты не изменишь, и в красоте лишь тогда и есть смысл, если она как луч солнца в жизни. Если в словах не найти смысла, глупо писать длинные письма. Так же как я, ты ищешь ответ, когда понимаешь, ответа здесь нет». Это был мой ответ на его пространное письмо ни о чем.