Дмитрий Глухов - По осколкам

В один шаг преодолев три низенькие каменные ступеньки неширокого крыльца, Дэн, стряхнув с себя снег, потянул большую деревянную ручку, на мгновение выпустив на улицу большое количество разгулявшихся по бару шумов.

«Сердце» приняло одинокого путника как всегда высшим классом. Здесь согревает всё: прежде, очевидно, – отопление, далее интерьер, бо́льшая часть которого поблёскивает тёмным лакированным деревом, – а затем душевные разговоры и всё из них вытекающее. Диванчики вдоль стен обтянуты чёрным дерматином, контрастируя с красной полосой штукатурки.

На стенах висят прямоугольники раритетных железных табличек: дорожные знаки прямиком с богом забытых шоссе американской глубинки, местами побитые ржавчиной, номера автомобилей и просто какие-то плоские жестянки с надписями; различные плакаты-постеры известных и не очень рок-групп, яркие портреты девушек в стиле пин-ап с развевающимися цветастыми платьями, изображения блюд барной кухни и прочее радующее глаз убранство.

Но почётный статус локальной достопримечательности занимал гордо стоящий в стенной нише Бобби – здоровенный чёрный «Дэвидсон», бензобак и крылья которого филигранно оплетены узорами в виде фиолетового пламени. Дэн взглянул на байк и восхитился им, наверное, в тысячный раз.

Кольнуло в груди – накатила тоска – он вспомнил про свой байк. Парень не хотел думать, в каком виде его мотоцикл – от этого становилось только хуже. Мог лишь догадываться. Догадываться и закипать от злости. И, не будь он здесь, в этом прекрасном месте, как пить дать – закипел бы.

Но сейчас совсем не время.

Идеально сочетаясь с чем-то старинным, – древесным, – поблёскивает лакированным молочным дубом барная стойка и всё пространство за ней: стеллажи с рядами бутылок и различных ёмкостей и оборудование. Наряду со всем этим мастерски обустроенным добром протягивается всюду белая светодиодная лента. В одном месте на стене она принимает узор жеребца, стремительно несущегося по лишь одному ему известному пути, затем пробегает меж всё тех же табличек и устремляется вверх, на свою привычную трассу под потолком.

Но душой заведения, несомненно, является коллектив. Именно коллектив – назвать работающих здесь ребят «обслуживающим персоналом» просто не поворачивается язык. Это настолько дружные, приветливые, улыбчивые и чуткие люди, что уже в самый первый раз, когда сюда попадаешь, сердце так и порывается признать и назвать их своими друзьями.

А вот и одна из них – Стейси – молодая девушка-официантка в красном фартучке. Она прошла мимо Дэна с подносом в руке, мило поздоровалась и неизменно, искренне улыбнулась. Эта мимолётная доброта подняла настроение. Дэниел спешно ответил взаимностью, но Стейси уже пролетела мимо. Она спешила на кухню – отнести грязную посуду, коей на подносе собралась целая гора. Дэн всегда восхищался мастерством, с которым девушки-официантки одной рукой, на одних кончиках пальцев носили подносы с кучей тарелок, бокалов и массивных пивных кружек.

– Дэнни! – вдруг раздался перекрикивающий людской гомон и музыку голос, в то время как Дэн вешал куртку. И Дэн точно знал, кому голос принадлежит. На лице юноши снова расцвела улыбка, напрочь вытесняя весь скопившийся негатив.

И даже при всём желании эту улыбку очень сложно сдержать. Да и незачем.

Джентльмен, что старше Дэна на каких-то пару десятков лет, закончил с разливом пива для уже изрядно наклюканного клиента, снял красную кепку и вышел из-за своего рабочего места, ступая к Дэниелу с раскинутыми руками.

Это был Дастин – замечательный друг и отличный собеседник. Именно он договаривался о концерте год назад.

– Привет, дружище, – поздоровался Дэн, и друзья заключили друг друга в объятия, похлопав по спинам. – Что, кипит работа?

– А как же! – буднично ответил Дастин. – Рождество же завтра!

Эта фраза прозвучала как-то странно. Завтра. Рождество. Раньше в голове Дэна она звучала так же звонко и радостно, как только что произнёс её Дастин. Но сейчас она звучала… иначе. И уже будто бы не имела такого колоссального значения, как прежде, год или два назад. «Рождество и Рождество, что тут», – подумал Дэн, но сказал:

– Точно-точно!

– Ну пойдём, – хлопнул по плечу бармен так, что под Дэном чуть не треснул кафель. Затем с заботливой строгостью распорядился: – Усаживайся. Угощу тебя.

Дэн занял табуретку в самом конце стойки. Табуретки здесь не низкие и не высокие – идеальные. Самое приятное, что, когда сидишь на них, колени никуда не упираются.