Анна Таволгина - Гора ветров

Если бы Таня могла представить себе, что этими шторами ознаменовалась последняя и, как вскоре выяснилось, бесплодная попытка ее родителей быть вместе! Но она не знала этого. И вера в уют, порождающий счастье, без спросу поселилась и жила в ее душе.

Дорога до таежной речки заняла меньше часа. Когда двигатель был заглушен, их обступила тишина, в которой жили лишь пение птиц и стрекот кузнечиков.

Мама девочек, большая женщина с серо-голубыми глазами, вылезла из машины и потянулась. Раскинула покрывало, достала разделочную доску и кухонное полотенце, красиво нарезала колбасу, сыр, овощи, от души накрывая этот немудреный «стол». Перламутровый маникюр – зависть всех соседок – играл на солнце. Грядки она полола только в перчатках. Ее пепельные волосы подлежали ежедневной завивке. Как родная сестра эта женщина была похожа на те иностранные переводные картинки с броскими блондинками и брюнетками, что покрывали гитары и мопеды парней из семидесятых. Этот образ намеренно поддерживался до сих пор.

Она приехала в этот городок из деревни, нашла работу кастелянши в детском саду и жила у родственников. С Павлом познакомилась, когда тот вернулся из армии. После недолгих ухаживаний он сделал предложение, они поженились. Муж привел ее в свой большой дом, который строил вместе с отцом. Молодая сноха пришлась ко двору и, став женой и матерью, осталась этим вполне довольна.

Павел работал шофером, возил директора крупного завода, жившего тут же неподалеку в большом служебном доме. Работа эта не отнимала много сил и оставляла достаточно свободного времени. Павел был высок, узок в кости, сутуловат. Темные волосы носил длиннее, чем было принято. Предметом его неустанной заботы и тайной гордости были усы. У женщин он особого успеха не имел, проигрывая это соревнование брутальным особям с соседних улиц, которые пили как лошади и колошматили жен.

Единственный и поздний сын простых родителей, Павел ни в чем не знал отказа. С детства его главной страстью были автомобили. К тридцати годам ему удалось обзавестись дефицитным «Москвичом» – директор помог. Много времени Павел проводил в своем гараже, соседские мужики шли к нему за советом, и он никому не отказывал. Но, на радость жены, с ними почти не выпивал, что ему, впрочем, прощалось вопреки неписаным законам этой «клубной культуры».

Павел искренне не понимал, как люди работают на производстве, изо дня в день выполняя одно и то же. Кроме автомобилей, он заполнял жизнь самыми разными вещами. Его техническое призвание странно переплеталось с потребностью в красоте. Все инженерные и, так сказать, художественные идеи он черпал в журналах, кипами лежащих в мастерской. Павел увлеченно занимался обустройством дома: наладил паровое отопление, пристроил не лишенную изящества веранду. Огород его, как говорили соседи, был «устроен по уму». Баню сделал по образу и подобию финской сауны, о которой в тех краях никто и слыхом не слыхивал. Он разводил породистых голубей и держал странных на вид собак. Все живое тянулось к нему. Дочерей своих он любил бесконечно, никогда, впрочем, не показывая этого на людях. С женой жил мирно, и всем окрестным сплетницам не к чему было придраться в их семье.

Девчонки скинули одежду, по каменистому дну вошли в обжигающе холодную воду и стали плескаться. Через несколько минут Алка начала ныть и проситься на берег. Они вышли и растянулись на старых полотенцах.

Солнышко пригревало, спины обсыхали. Щенок, по горло сытый Алкиными тисканьями и не пожелавший участвовать в купании, развалился в тени. Когда девчонки угомонились, он неловко поднялся на крепенькие передние лапы и, пристроив задние под круглый животик, зевнул. Потом встал, робко махнул коротким хвостиком и заковылял к Тане. Она протянула ему руку, щенок лизнул ладонь и неловко завалился. Таня гладила его по головке и пузику.

Инка деловито разматывала удочку.

– Тань, – позвала она, – а помнишь нашу первую рыбалку?

Девчонки рассмеялись: тогда они сделали удочку из длинной кленовой ветки, привязали к ней леску с крючком и долго пытались что-то поймать в заполненном водой карьере. Мальчишкам как-то удавалось извлекать оттуда мелких карасей, которые годились лишь на корм кошкам. Девчонки так ничего и не поймали, но радость, свет и смех этого дня остались с ними навсегда.

С тех пор в деле рыбной ловли Инка, можно сказать, преуспела.

Таня побрела вдоль заросшего травой берега, щенок нерешительно смотрел вслед. Она обернулась, присвистнула и побежала. А он только того и ждал, с готовностью ринувшись в игру. Таня резко остановилась и присела навстречу, он добежал и взгромоздил передние лапы на ее колени, а она, чувствуя эту подвижную теплоту и жизнь под своими руками, ласкала и гладила его. Щенок вывернулся, плюхнулся задними лапами в траву, припал на передние, виляя хвостом и требуя продолжения игры. Таня убегала, щенок догонял. Она раскрывала ему объятия, и он благодарно в них падал. Они были поглощены друг другом, а жизнь – прекрасна.