Исмаил Акаев - Записки штрафника. Млечный Путь

Это был месяц апрель, когда величественная чеченская природа находилась в белом плену наступившей весны. Буйство красок опьяняло, заполняло все изнутри безграничным желанием жить и мечтать. Дальневосточный апрель не был таким красивым и теплым. Мерзлый приморский ветер пронимал до костей.

Салман Тасаев сам толком и не понял, как четыре месяца назад с берегов буйного Терека и Аргуна оказался здесь на холодном побережье Охотского моря, от которого до Тихого океана рукой подать. Так уж было заведено в советской системе, что призывникам не разрешалось служить в родных краях. Вот и разбросало молодых солдат по всему Советскому Союзу, а Тасаев оказался в Хабаровском крае. Порт Ванино, где он проходил службу был закрытым регионом для иногородних, где требовался специальный пропуск.

Это холодное во всех смыслах место еще надолго останется в памяти Тасаева. Начало службы в порту ознаменовалось его дракой. Не совсем хороший старт, но у Тасаева были другие принципы, изменить которые не удалось даже жестокой дальневосточной дедовщине. Он поднял руку на старослужащих. Этой дракой он показал всей части, что дедовщину терпеть не собирается, чего бы ему это ни стоило. Далее его уже судили как физически «оскорбившего» старших по званию и за избиение старослужащих. Надо отметить, надавал им Тасаев по полной.

В ходе следственных мероприятий военным трибуналом был дан запрос на родину в военкомат, запрашивая его характеристики и прочие справки о его гражданской жизни. Военком майор Пыльцин был знаком с его родителями и, почувствовав что-то неладное, быстро сообщил им по секрету, что пришёл запрос на сына – значит что-то серьезное!

Встревоженная мать Тасаева вместе со своим старшим сыном срочно вылетела на Дальний Восток. Преодолевая непривычный для себя холод, они кое-как добрались до места назначения. Удивлению матери и брата не было предела, когда на свидание Тасаева привели под конвоем, ведь Салман уже успел написать домой матери письмо с искусным враньем – мол перевели меня на подводную лодку и что скоро уходит она в дальнее плавание с Тихого океана в Индийский океан, и что написать домой в скором времени не удастся. Сочиняя романтическую историю своей службы для спокойствия души матери, Тасаев уже сидел на гауптвахте.

Как только он переступил порог комнаты свидания, разъяренная мать вскочила и разводя руками, командирским голосом спросила:

– Где подводная лодка? Это и есть твоя подводная лодка?!

Потом опечаленно присев на кушетку, даже не обняв сына, она продолжила

– Понимаешь… я летела с Минеральных-Вод, десять часов, ехала почти двое суток на поезде, чтобы увидеть твою подлодку, а это какой-то секретный бункер для крыс! Ты что здесь делаешь? Я тебя в армию отправила служить! Для чего я тебя растила? Чтобы ты мордобойством занимался? – далее он испытал шок, когда мать сбросив зимнюю дублёнку, сняла свои сапоги, задрала платье, и говорит:

– На, полюбуйся! – Салман не знал куда деться от стыда, не понимая, что она пытается сделать.

– Смотри до чего ты меня довел, – продолжала мать, – я только сейчас заметила, что я надела теплый гамаш поверх белья только на одну ногу, а вторая часть гамаша путалась под ногами, и я не замечала от волнения, как мерзнет моя нога.

Он припал к ее ногам, прикрывая собой… Нет ничего сильнее материнской самоотверженности. Для нее не существует никаких преград и границ – ни наземных, ни воздушных, ни морских. Меняя города, аэропорты и вокзалы, она на крыльях неслась к своему ребенку, забывая свои человеческие потребности. Он был для нее ребенком, пусть сейчас и сидел на гауптвахте, набив морду бывалым дедам, но он все равно был ребенком, который сегодня нуждался в ней. И он осознавал, что вся эта усталость от преодоленных километров, тревога, кипящая в ее глазах – все это происходит по его вине, что на данный момент именно он источник ее страданий.

Прости меня, МАМА…

Прости, Аллах сыновей за все страдания матерей… Кайтесь, сыновья, и я каюсь!

Это был уже одиннадцатый день ноября, лютый холод которого ничем не отличался от зимнего. Прошло полтора года срока, который Салман отсидел в Дисбате. Ровно полтора года назад он оказался в Дисбате в результате драки, которая произошла через четыре месяца его службы в армии. Могло бы ничего и не случиться, если бы не наглость «дедов» и не дерзость Тасаева. Зачинщиков драки – бывалых старослужащих, естественно, офицеры быстро прикрыли, так как у них с сержантами и солдатами срочной службы, почти за два года совместной службы были «накатаны» отношения, а Салман, став «паровозом» зачинщиком, виновником и многих других подлогов, ушел в Дисбат.