Алив Чепанов - Мерцательная жизнь Алексея Животова. СССР. Серия «Русская доля»

«Остаётся тихо или громко, неважно, тонуть. Так вот она какая смерть?! – ещё барахтаясь на поверхности по инерции думал Алёша. – Это вот так, перестал махать руками и всё? Пошёл в ту холодящую ноги глубину, которая так манит и влечёт куда-то туда – в черную бездну. Будто хочет мне там где-то в самой глубине открыть ещё что-то, чего я не видел и не знаю. А если там ничего нет? Вообще ничего? Только холодная мрачная пустота?! Не хочу проверять!» – он снова начал медленно опускаться, но тут же резко всем телом, уже отработанным приёмом, рванулся наверх и снова вынырнул на поверхность. Алеша жадно глотнул воздуха и отчаянно заколотил руками по воде, забыв про всякую технику плавания. Выбравшись на поверхность воды, он снова вдохнул побольше воздуха, сделал поворот всем телом и начал движение к берегу. Кое-как удерживаясь на поверхности, Алёша завертел головой, чтобы оглядеться вокруг. Мелководье в этом месте очень резко обрывалось и сразу начиналась глубина без дна под ногами. Где проходила граница между мелководьем и обрывом в глубину, никто не знал. Но многие детки особенно на надувных матрасах заплывали в эту зону, так как не понимали какая под ними глубина. Алеша прямо перед собой увидел такой матрас с двенадцати-тринадцатилетней незнакомой девчонкой. Вернее он увидел её пятки, она пыталась уплыть от него и отчаянно гребла по воде руками. Руки мальчика мгновенно вцепились в край матраса сами собой не дожидаясь команды от мозга. При чём десятилетний Алёша схватился за матрас так, что пока не почувствовал под ногами дно, его бы вряд ли кто-нибудь даже из взрослых смог бы от него оторвать. Поскольку Алёша имел почти уже вполне серьезный вес для своего возраста, он начал перевешивать и перетягивать матрас под себя и та девчонка, которая на нем плыла резко начала сползать в воду с другой стороны матраса. Девчонка заорала так, что заглушила весь гудящий как улей пляж. На тонущих детей конечно же обратили внимание и вместе с матрасом вытянули на мелководье. Алеша сразу со всех ног бросился подальше от воды и выбравшись на сушу, упал в прибрежный песок. Больше в этот день он уже не подходил к воде, как бы и кто бы его туда не звал.

Мальчик ещё несколько дней думал только о том, что вся та тысяча лет жизни, которую он сам себе отмерил могла закончиться прямо в один миг. Ещё ему казалось, что он там – на глубине, под водой, чувствовал смерть и она холодная, мрачная, жестокая и беспощадная, и ещё – она тянет за собой, и всё и больше ничего. Там, по ту сторону, теперь он был уверен – ничего нет, ровным счётом – ничего.

Вспоминая этот эпизод, Алексей всегда задавался вопросом, могла ли из-за него утонуть та девчонка, не успев она также как он вовремя ухватиться за матрас. «А если бы у меня был только такой выбор: или я или она, как бы я поступил? – и почему-то Алёша не мог себе представить другого варианта, кроме как: конечно же я!» Ему очень много рассказывали и в школе, и с экрана телевизора о подвигах, когда люди осознано шли на смерть ради жизни других людей. Слушая эти рассказы, видя документы, фотографии и просматривая фильмы про героев, он ничего не понимал. Он не мог представить себя на их месте. То есть представить себя он мог, но представить что он сам кончает по своей собственной воле со своей жизнью, этого он представить никак не мог, как не пытался.

Это были пожалуй самые яркие воспоминания деревенского дачного детства, разве что ещё коровы. Детство ассоциировалось в памяти Алёши обязательно с: колодцем, печкой, дровами, колуном, пастухом, кнутом и коровами. Как колют дрова Алёша мог наблюдать часами, а ещё он любил по вечерам смотреть, как возвращается стадо в деревню. Коров было много и они по вечерам возвращались в деревню, проходя мимо дома, в котором отец Алёши снимал две комнаты. Мальчик всегда выходил к калитке послушать кнут пастуха, который в это время «стрелял» особенно часто, так как всех коров надо было загнать в один узкий проход, а они именно перед домом переставали слушаться пастуха и разбредались в разные стороны. Картина захода стада в деревню действительно была какой-то завораживающей. Коровы при входе на деревенскую улицу, уплотнялись и представляли для маленького мальчика довольно зловещее зрелище из туш и рогов. Впереди шли две-три совершенно черные коровы с изогнутыми громадными белыми рогами и как-то озверело мычали, как казалось Алёши. Ещё ему казалось, что хлипкий забор из полусгнившего штакетника когда-нибудь не выдержит напора стада и коровы устремятся во двор, сметая по дороге всех и всё, включая его бабушек и его самого. Иногда он видел страшный сон с участием этих черных ужасных коров, одна из которых поднимала на рога его отца. Он так ясно это видел, что просыпался в холодном поту и в слезах, а если был выходной и отец был дома, то Алёша бежал к нему и успокаивался только тогда, когда видел его живым.