Игорь Евтишенков - Римская сага. Возвращение в Рим

И тут пришла беда. С гор спустился холодный воздух, и всё вокруг стало остывать – земля, вода, растения и хижины. Взрослые и дети начали болеть. Коснулось это и сыновей старейшины. Два дня они лежали на бамбуковых настилах, накрытые тряпками, с какими-то ритуальными кувшинами на голове. Вокруг ходили знахари и дикого вида женщины. Они подвывали тонкими голосами и бросали в воздух травы из прикреплённых к груди маленьких мешочков.

Но всё было тщетно – тела детей были горячими, они тяжело дышали и хрипло кашляли. На третий день бедолаги выглядели совсем плохо. Старейшина не отходил от них всё это время, и в его глазах была такая мука, что, обращаясь к нему, жители деревни старались не поднимать взгляд. Он видел, что его дети угасают буквально на глазах, трогал их безжизненно повисшие руки, гладил по щекам и плакал.

Видя, как тот страдает, Лаций подошёл и спросил его о молоке. Пожилой мужчина сначала не понял. После долгих объяснений позвали женщин, но ни у кого не было животных с молоком. Тогда Лаций попросил охотников племени пойти с ним и поймать козу или другое животное, у которого могло быть молоко.

Но жители деревни убеждали его, что ходить на охоту нельзя. В горах было холодно, но не было дождя. И все говорили, что оттуда никто не возвращается в это время. Люди боялись гнева богов. Их знахари предрекали беду. В конце концов Лаций решил идти один. Он связал петли из верёвок, как учил его ханец Боб0, взял два копья, мешок и нож. На выходе из деревни его догнал старый охотник, который потерял в ущелье сына.

– Брат плохо. Сестра плохо. Её сын плохо. Моя плохо, – коротко произнёс он и приложил руку к сердцу.

– Пошли, «моя плохо»! – смахнув с лица капли дождя, кивнул Лаций.

Они дошли до начала ущелья и с трудом поднялись на вершину ближайшего утёса. Потом долго карабкались по склону с осыпающимися мелкими камнями, задыхаясь от нехватки воздуха и тяжёлого подъёма. Дальше охотник показал, как им лучше спуститься к горной реке, чтобы дойти до того места, где могли прятаться козы. Почти до самого вечера они пытались найти на покрытых ледяным налётом камнях хоть какие-то следы, но всё было тщетно.

И вот перед самым заходом солнца Лаций увидел на фоне серого неба несколько медленно бредущих животных с загнутыми рогами. Они шли по самому краю скалы, один за другим, опустив головы вниз, как будто устали от дальней дороги. Его напарник замер, а затем стал вести себя так, как будто те могли услышать их на таком большом расстоянии, и поэтому шёл, пригнувшись, осторожно выбирая место для каждого нового шага.

Он привёл Лация к узкой тропе вдоль отвесной стены, где, как тот догадался, вскоре должны были появиться козы. Боги в этот день были благосклонны. В петли попали два больших животных и одно маленькое, но потом детёныш вырвался и, не удержавшись, упал с обрыва на камни. Охотник вернулся за ним на следующий день.

Этой ночью они с трудом донесли самца и самку до деревни, где старейшина приказал своей молодой жене делать то, что сказал Лаций. Мать больных малышей испуганно стала доить козу, постоянно косясь то на него, то на своего мужа. Сначала она не хотела этого делать из-за недовольно бубнивших в углу хижины двух старух страшного вида. Наверное, те были недовольны тем, что их не слушались.

Но старейшина оказался опытным и мудрым человеком. Он прикрикнул на женщин, затем кивнул головой жене, чтобы продолжала, и вскоре молоко уже грелось на огне в небольшом кувшине. За домом в это время освежевали козла и, вырезав кусок рёбер, занесли мясо в дом. Там его стали поджаривать на огне, собирая в чашку капающий жир. Лаций тем временем таскал вместе с сопровождавшим его охотником камни. Они клали большие голыши в костёр, один за другим. Пот катился по лицам вместе с висевшей в воздухе влагой, но они этого не замечали.

Когда молоко закипело, Лаций смешал его с жиром. Приподняв детям головы, старейшина и его жена стали поить их этой смесью – медленно и осторожно, стараясь не пролить ни капли. Это оказалось трудней, чем они ожидали, малыши кашляли и недовольно крутили головами, тяжело дыша и постанывая. Но старейшина был неумолим. Когда чашки опустели, его сыновей закутали в шкуры и надели на головы меховые шапки. Потом мужчины семьи стали палками вытаскивать из костра разогревшиеся камни и заталкивать их под настилы, на которых, тяжело дыша, лежали больные дети. Женщины в это время заталкивали в огонь новые валуны. К середине ночи все так устали, что уже не было сил даже двигаться.