Сергей Лобанов - Новороссия. Реквием по любви

– О, господи! Как же так?!

Это не её дом, не её родные. Просто какой-то мерзкий тяжёлый сон, от которого нужно проснуться. Кажется, она всегда понимала, насколько опасно стало в городе, рядом всё время кто-то погибал, но это были чужие люди. Чужие! Казалось, они втроём особенные, с ними не могло такого случиться никогда.

– Нет… Только не мама, не Дима…

Голос звучал, будто со стороны.

Хотелось заплакать, получился слабый писк.

– Вставайте, пойдём… ― жалобно просила она, содрогаясь от подступившего ужаса и отчаяния.

Шатаясь, опираясь на стену ослабевшей рукой, ушла в свою комнату, опять окунувшись в густой аромат духов. На голову словно положили что-то очень тяжелое. Дарина склонилась и потеряла сознание.

***

Утренний свет проникал сквозь веки, птицы громко и весело щебетали в ветвях. Девушка почувствовала, что просыпается. Ужасно не хотелось выходить из расслабленной дрёмы, в ней было так мирно и безопасно.

«Сейчас открою глаза и пойму, что всё это приснилось», ― сказала она себе.

Глухие удары и треск ломаемого дерева испугали, Дарина вскочила на ноги и непонимающе уставилась на толпу соседей, ввалившихся в комнату.

– Бедняжка! Ты ж вся в крови! ― запричитала тётя Зина, немолодая женщина с третьего этажа. Она проворно протиснула полное тело в ситцевом домашнем платье мимо покосившейся двери и торопливо ощупала девушку. ― Вроде целая. Пойдём ко мне. Ай-яй-яй, вот фашисты такие, всё крови не напьются, богатства делают… Переступай здесь. Вот так, молодец.

– А мама и Дима? ― попыталась освободиться от объятий Зинаиды девушка.

Но та крепче обняла её и затараторила, увлекая из квартиры в подъезд:

– Пойдём, пойдём, не смотри туда…

Дарина позволила себя увести. Ноги двигались, словно чужие и всё тело вдруг стало громоздким и непослушным.

Она оглянулась.

Из их квартиры доносились чужие деловитые голоса, кто-то куда-то звонил:

– Переполнен? А что нам делать тогда? Во двор? Хорошо, вынесем.

Дальше она не разобрала, рядом опять затараторила Зинаида.

– За дверь ты не беспокойся, Михалыч обещал починить. Мы ж на улицу с утра вышли, как увидели провал, сразу побежали к вам. Стучали-стучали, никто не отпирает. Пришлось ломать. Ай-яй-яй, такие хорошие люди. Вот беда какая! ― она сорвалась на причитания.

Лучше бы молчала.

Первым делом соседка завела её в ванную и помогла смыть кровь. Девушка как будто во сне делала всё, что скажут. Потом зашли на кухню. Сын соседки налил всем чаю.

Дарина долго и старательно мешала ложечкой, но не пила. Зинаида села напротив, видно было, ей очень хочется утешить осиротевшую, но не знает как.

– Мы с твоей мамой, можно сказать, с детства дружили, вместе росли. ― Зинаида заплакала низким грудным голосом, спрятав побагровевшее лицо в скомканный платочек. ― Если что, поможем. Не чужие всё-таки люди.

У Дарины не было слёз. Она остановившимся взглядом смотрела перед собой. Шок ещё не миновал.

Старенькая «скорая помощь» приехала за телами к полудню. Сказали, чтобы приходили хоронить в тот же день, электроэнергии в морге нет, холодильники почти не морозят. Обратно по квартирам тела не развозят: с бензином проблемы.

***

До морга пришлось добираться пешком: автобусы не ходили. Шли по пустому, будто вымершему городу. Многие покинули его: устремились в безопасные места ― кто в Россию, кто по Украине.

Возле морга оказалось неожиданно людно: стояли кучками, настроение у всех подавленное, слышался плач.

Зинаида обратилась к Дарине:

– Ты побудь здесь. Я схожу. Переодеть надо твоих. Взяла у вас вещи в шкафу…

Девушка потерянно кивнула. Соседка грузно вразвалку поспешила через двор, зажав пакет с одеждой в пухлой руке.

Ждать пришлось не больше часа. Дарина ждала бы вечность, только б не забирать маму и брата, чтобы они вышли сами, живые и невредимые. Слёзы душили, она вытирала их отсыревшим платочком. Вдруг подумалось, что лицо сейчас покраснело и распухло, но тут же отстранённо удивилась, что в случившемся горе переживает о такой ерунде как внешность.

Подошла тётя Зина, сказала тихонько:

– Пойдём, Дарина, всё готово.

Как не хотелось идти! Девушка глубоко вздохнула и заставила себя сделать шаг, потом другой. У входа пришлось задержаться, пропуская выносящих гробы. Послышался горький плач и причитания женщин.

Дарина будто заново осознала, что и ей сейчас предстоит увидеть близких… Она заплакала, ткнувшись соседке в плечо. Та, поддерживая девушку, провела в помещение, где стоял специфический, ничем не перекрываемый запах.