Владимир Хованский - Ледяная купель. Проза XXI века

«Только вместе, только вместе… вместе, вместе, вместе!» – стучало, пульсировало в нём, исходило криком.

– Только вместе… – вдруг выдохнул он вслух и с отчаянием посмотрел Ей прямо в глаза.

Она не отвела их, лишь что-то дрогнуло в распахнутых настежь зрачках, и они поплыли куда-то вверх и в сторону, далеко-далеко от всей этой грязи и смрада, от этого кудлатого громилы с его бездонным чревом, набитого одной лишь вязкой и едкой слюной…

Грузчики быстро и споро опорожнили вагон, погрузив роскошный ясеневый паркет в огромный крытый грузовик. Шофёр с силою крутанул ручку, заставив машину поперхнуться от неожиданности и зайтись частым мелким кашлем, затем вскочил в кабину и, махнув на прощание рукой, повёз драгоценный груз к недавно построенному громадному зданию в самом центре города.

Судьба. Пожалуйста, не говорите, что судьбы нет, что это бабушкины сказки. Есть, есть судьба-злодейка и судьба-удача. Одним – грянет громом среди бела дня, заставит копаться в истоках несчастий своих и проклинать день появления на Божий свет. Другим – улыбнётся в самом отчаянном положении, и они, выбравшись из него, назовут это чудом.

Судьба одарила наших героев. Мастер, укладывая новый паркет в приёмной директора, выбрал из целого вороха паркетин сначала Его, а затем, аккуратно и ровно, положил рядом с ним и Её, тесно прижав их друг к другу. Он был так ошеломлён обстоятельством этим, что едва успел благодарно пожать руку Мастера, уложившего рядом с ним его Счастье…

Так началась для них новая жизнь, обычная жизнь всех счастливых супружеских пар. С медовым месяцем, когда рабочие, уложив паркет в приёмной директора, перешли в другие кабинеты. С буднями, заполненными работой, и выходными, которые они, без остатка, отдавали друг другу. Конечно, без неприятностей не обходилось. Как и без кошмаров, которые хотя бы раз в жизни обязательно переживает каждое нормальное существо…

Едва закончился их медовый месяц, как в приёмную вползла неуклюжая ревущая штуковина, которая с яростью набросилась на соседей, а затем и на них. Она подминала паркетины под себя, быстро и ловко сбрасывала с них одежду и, страшно даже подумать, сдирала с них кожу своими острыми щётками. С живых! Боже, что там творилось! Каким криком зашлись бедняги паркетины, какие потоки слёз бушевали в приёмной директора…

Когда же, сделав своё страшное дело, машина-изверг уползла за дверь, они долго боялись пошевелиться, боялись взглянуть друг на друга, чтобы не видеть ужасных ран и увечья. Но когда всё же отважились, то увидали себя обновлёнными, с молодою гладкою кожей, скрывавшейся под старой и валявшейся теперь лохмотьями возле них, вместе с одеждой. Крики восторга и радости послышались со всех сторон, началось всеобщее ликование. Конечно, и здесь нашлись ворчуны, которым обновление пришлось не по вкусу, однако их было ничтожно мало.

Вскоре снова пришли паркетчики и облили всех с ног до головы тягучей едкой жидкостью. Фу, как это было противно. Но жидкость, вскоре затвердев, сделала их блестящими, как зеркало. И красивыми. Да, действительно, если хочешь быть красивым – терпи!

Он очень уставал на работе. Ведь он был настоящим мужчиной и изо всех сил старался облегчить долю своей верной подруги, трудившейся рядом с ним. Он принимал на себя тяжёлые шаги грузного директора и, защищая её, подставлял под них свои руки, плечи и спину, успевая улыбнуться ей, или шепнуть на ушко ласковое слово. Особенно досаждала им юркая секретарша, сновавшая взад и вперёд по приёмной, и норовившая делать больно своими острыми каблучками. Садистка! После этого у него саднило плечи и руки, а в пояснице не утихала тупая боль. Неделя заканчивалась, и в выходные Она заботливо лечила его ушибы и раны, кормила вкусным обедом и ворковала у него на плече.

Прошли года.

Время наложило свой отпечаток на дом в центре города. Теперь он не казался тем красавцем, каким вышел из-под рук уже ушедших на покой строителей. А ведь снаружи он был каменным, что же тогда говорить о его деревянном нутре…

Лак на паркете потрескался и стал облезать, влага и грязь с подошв посетителей избороздили морщинами облик когда-то молодой прекрасной пары. Они замечали, что стареют, силы оставляют их, а голоса стали скрипучими.

«Время, время… – всё чаще просил Он, – будь к нам милосердным, продли дольше наш век»…

Но время безжалостно даже к себе, что уж говорить о старом паркете. И настал тот день, когда равнодушные руки разобрали паркет и бросили Их в кучу старого хлама на заднем дворе. Так, держась за руки, они пролежали достаточно долго и умерли в пламени большого костра, разведённого дворником. В один день, в один час и в одну минуту…