Владимир Хованский - Ледяная купель. Проза XXI века

– Певцом будет… – разглядывая голосистую кроху, сказала она обессиленной маме. – Такого голоса я ещё не слыхала…

И правда не могла она видеть тот миг, когда сам Господь Бог легонько вдохнул в маленький ротик младенца свой дар – ПЕВЧЕСКИЙ ГОЛОС.

Голосу очень понравилось быть в человечке. Он сразу нашёл в его горлышке уютное местечко и решил, что никуда из него не уйдёт.

Голос и сам ещё был малышом и мог только кричать и плакать. Но зато как… Когда младенцу, а им оказался мальчик, не нравилось что-то, Голос тут же кричал, да так громко, что все, кто был в доме, со всех ног устремлялись к кроватке.

– Ой, труба Иерихонская!

– Ой, оглушил!

– Ой, заложило уши!

А Голос кричал всё громче и громче и только, когда хрустальные бусы на люстре, звеня, начинали плясать, умолкал.

Мальчик рос, рос и Голос. Он стал меньше кричать, меньше плакать, и вскоре… запел. Звукам звонким и чистым удивлялись хрустальные бусы, а от силы и мощи их дребезжали оконные стёкла. Мальчик пел, как дышал – легко и свободно, дома, на улице, в школе, в гостях. И везде слышалось только одно: какой замечательный голос, какой Божественный голос.

Прошло несколько лет, и мальчик стал юношей, стройным высоким красавцем. Могучий тенор теперь бурлил, распирал его грудь.

– Петь, хочу петь! – рвался Голос из горла.

Слух о Божественном голосе дошёл до великого учителя пения.

– Спой мне, мой мальчик, – сказал седовласый учитель молодому красавцу. – Ну что же, неплохо. А теперь спой ещё, и погромче…

Юноша улыбнулся, вдохнул глубоко и… Голос чуть не свалил, сидевшего в кресле маэстро.

– Твой голос – огромный алмаз, но чтобы он стал бриллиантом, тебе надо учиться. Я б хотел заниматься с тобою, только хочешь ли ты?

– Я готов, мой учитель! – воскликнул красавец. – Готов, хоть сейчас…

– Даю тебе день на раздумья. Прекрасного пения, или «bell canto», достичь очень сложно. Готов ли ты слушать мои наставленья, готов ли петь гаммы и вокализы? Забыть про концерты и успехи и только трудиться, трудиться, трудиться? Если решишь, что готов, – жду тебя утром…

И с этими словами учитель встал с кресла.

Кровь ударила юноше в голову, мысли смешались. Он будет учиться. Он станет певцом.

Он будет…

Назавтра, чуть первые лучики солнца коснулись хрустальной люстры и нежно погладили ещё сонные бусы, юноша был на ногах. Он сгорал от нетерпения, желания бежать, лететь к своему учителю, но вспомнил его последние слова: «Запомни, мой мальчик, голос просыпается поздно. Не пой до десяти утра…»

Ровно в десять часов ученик постучал в дверь учителя. Голос был в отличном настроении. Он хорошо отдохнул и горел желанием показать маэстро всё, на что был способен. Сначала учитель послушал, как Голос звучит в середине, поднял его вверх, опустил его вниз и остался доволен.

– Отлично, мой мальчик, почти три октавы. Ну что, за работу, начнём…

Почти целый час пелись гаммы. То плавно, легато, то кратко, стаккато, на разные гласные: «А», «О», «У», «И». Всё было так непривычно, так ново и много, и так тяжело.

Учитель отметил: Голос устал

– Мой мальчик, давай отдохнём. Послушай советы мои. В правильном пении нет мелочей, важно всё. Держи, не меняй форму рта и дыши глубоко. Звук посылай только в «маску» – вперёд. Береги голос свой. Он надёжен и хрупок, капризен и чуток, любит спать и боится простуд. Он – как дивная нежная роза…

Последние слова понравились Голосу. Он любил эти цветы. Круглая клумба в саду, как большая алая капля, источала дурманящий запах, будоражила и вызывала желание петь. Только тихо и нежно, вполсилы. Приятные мысли прервал голос маэстро.

– Отдохнул, а теперь вокализы…

Эти песни без слов пелись легче, чем гаммы, но пропев полчаса, Голос сник.

– На сегодня довольно, мой мальчик, до завтра. Знай, певец должен петь каждый день…

Услышав эти слова, юноша возликовал. Он будет каждый день учиться у этого чародея и станет настоящим певцом. Оперным. А Голос загрустил. Каждый день одни гаммы да вокализы…

Урок начинался с простых упражнений. Постепенно они усложнялись, и Голос взбирался по нотам до верхнего «ДО». Затем падал вниз. И так раз за разом, покуда маэстро не восклицал: «А теперь вокализы». В таких занятиях прошли недели, месяцы. Голос вошёл во вкус настоящей работы. Он перестал уставать. На верхних нотах Голос звенел и сверкал, на нижних рокотал раскатами отдалённого грома.

– Твой голос похож на золото в бархате, – через год сказал учитель. – Потерпи меня с годик ещё…