Борис Алексеев - Русичи. Проза XXI века

Пройдут десятилетия перед тем, как историческая наука, не оглядываясь на сиюминутные идеологические фетиши, определит внутренние причины и главный смысл этого великого разрушения.

«Спасайся, кто может! – отовсюду слышался в то время гул воздушных масс. – Ты один. Твоя родина – только ты сам, твой дом и твоя семья. Товарищи, коллеги по работе – представители других стран и цивилизаций. Их интересы отличны от твоих. Помни об этом!..»

А теперь представьте: добродушных, доверчивых, отвыкших от социальных битв советских граждан в одночасье лишили всех правовых и моральных норм, которыми они руководствовались и на основе которых выращивали собственное будущее.

Над страной взметнулся флаг перестройки!

Под сенью флага ложились на дно и переходили в лапы крысятников и заведомых бандитов пахотные земли, заводы-гиганты, природные недра. В конце концов представителям «новой экономической концепции» открылись двери государственного аппарата.

Беспредел творился прямо на глазах.

Граждане, затравленные калейдоскопом событий, долгое время не понимали главного: круизный лайнер, на котором добропорядочные россияне вышли в житейское путешествие, тонет и надо срочно учиться плавать не в корабельном бассейне на верхней палубе, а в открытом море.

Наступило время странных внутриутробных несоответствий.

Одни женщины рожали покладистых рабов, другие – будущих циничных хозяев жизни. Люди не анализировали причины случившейся метаморфозы. Выдохнув подступившую горечь и обматерив обещанное грядущее «великолепие», они меняли рабочие места за пультами синхрофазотронов на душные палатки по реализации женских колготок и прочей мелкотоварной снеди.

Заложив за кусок марокканских куриных потрошков честь и достоинство гражданина великой страны, миллионы замордованных homo soveticus приняли рабство как вынужденную трансформацию прежних «тоталитарных» обстоятельств.

Следует сказать, что не все смогли или захотели вписываться в новый капиталистический порядок жизни. Но в целом безоговорочное подчинение государственной воле, воспитанное в человеке за семьдесят лет советской власти, сыграло на руку нарождающейся постсоветской, иначе говоря, российской (хотя какие они русские?) буржуазии.

Обманом и подкупом (порой ваучер шёл за бутылку водки!) «национальные» Остапы подчинили своим интересам всю советскую ойкумену. Началась большая, скрытая от посторонних глаз работа – делёжка социалистической собственности. Распилили всё. Распилили бестолково и нахраписто. Так по преданию на Голгофе римские стражники-головорезы делили, разрывая на части, одежду Спасителя.

А Россия, как мать Богородица, стояла подле креста, на котором был распят её Сын – светловолосый русич – и в Его лице российское государственное будущее, и тихо плакала.

В ответ на её материнские слёзы кто-то скажет:

– В Советском Союзе было много управленческих изъянов и государственного бездушия!

Это действительно так.

Но, согласитесь (по прошествии более четверти века, наверное, можно делать первые выводы): то, что явилось результатом так называемой перестройки, оказалось гораздо хуже.

Если мы задумаем создать в программе «Фотошоп» образ тех дней, то в нижние слои изображения нам следует поместить стенограмму стихийного и внутренне злобного разрушения. Обернув лукавые помыслы сладковатой демократической обёрткой, новая Брынцаловская 1 1 Брынцалов – в прошлом фарма-король и кичливый обладатель золотого унитаза, одна из наиболее одиозных фигур времён перестройки. «таблетка счастья» побуждала доверчивых граждан Советского Союза к беспричинному веселью и необдуманным коммерческим поступкам.

Впрочем, забавное слово «коммерция», казалось, не таит в себе ничего плохого. Надо пробовать и рисковать – тогда тебя, как в беспроигрышной лотерее, обязательно ждёт выигрыш! Откуда было знать миллионам новоявленных горе-коммерсантов, что на капиталистическом поле чудес ждут своих правообладателей не только миллионные выигрыши, но гораздо большее число столь же крупных проигрышей. А как иначе? Миллиончики не растут из ничего! Без прибыли никакого поля чудес не бывает. Чтобы отдать миллион, надо отобрать два.

Обхватив портфель и отчаянно цепляясь свободной рукой за громоздкие деревянные перила бесконечно долгого лестничного марша сталинской пятиэтажки, мужчина следовал за Степаном. Несколько раз Стёпа предлагал помощь, но всякий раз получал вежливый отказ.