Амид Голт - Фиалки завяли – остался лишь цвет

Полчаса я не мог привести сердцебиение в порядок. Не хватало мне ещё умереть на березе от инфаркта, превратившись в парковый апокалиптический декор. А тварь продолжала визжать. Видимо, чувство обиды было ей знакомо, и меня пугало, как стремительно расширялось её сознание. Затем она умолкла и продолжила нарезать круги, изредка бросая на меня злобные белёсые взгляды. Мне ничего не оставалось, как продолжить наблюдать за яблоком, любоваться им, восхищаться и предвкушать. Я чувствовал себя Евой – не голой бабой в саду, ну и, конечно, стадию искушения змием я тоже миновал: мне казалось, что я – существо, которое не в силах контролировать себя, которое очень хочет запустить зубы в розовый яблочный бочок, дабы испытать-таки райское наслаждение.

Подул лёгкий летний ветерок, приятный и нежный. Ветка закачалась, а я, как кобра во власти заклинателя змей, завороженный, наблюдал за моим яблочком. Мне кажется, я даже шевелил шеей в такт движения ветви. Я – кобра, а оно – моя дудочка. Один порыв ветра, другой… И оно…Упало!!! Прямо на зелёный газон, розовым бочком вверх. Мурманск подошёл к нему, смешно отставляя задние лапки, и понюхал. Я знал, что ёжиков яблоки не интересуют. И действительно: он фыркнул, отвернулся и собирался бежать по своим делам дальше. Но тут существо обутой в истрёпанный кроссовок «Adidas» ногой наступило на яблоко, замазав эту неземную красоту грязью и слизью, пропитавшей сильно поношенную обувь. Яблоко хрустнуло, его совершенная форма, его девственная розовость были кощунственно осквернены! Тварь зашаталась, потеряла равновесие, вторая её нога зацепила ежа, свернувшегося в клубок, и существо плашмя упало на изогнутый ствол яблони. Тонкий обрезанный сук вошёл в её мозг в том месте, где раньше отскочила пластина. Оно замерло. Сломалось!!! Я продолжал сидеть на своей ветке, только вновь развязал конструкцию из ремня и шнурков, которой всё ещё себя подстраховывал. Ёж убежал, возмущенно фыркая.

Только спустя час я слез с березы и отпрыгнул на пару шагов в сторону от твари. Она лежала, выпучив мутные глаза, не подавая никаких признаков жизни. Я стал искать, чем бы её добить, но коммунальные службы Москвы работали исправно: ни палок, ни камней я не увидел. Подул ветерок и перевернул лацкан халата её, открыв взгляду бейдж: «Буряков Виктор Павлович». Виктор сам его изготовил. Теперь он мёртв…

Я попрыгал прочь. До отдела полиции недалеко, там помогут, если ещё живы, а этого потом найдут. Где бы ещё найти моего студента? Теперь уж я учту все ошибки. Наука не может существовать без жертв! Ёжик Мурманск перебежал мне дорогу и скрылся в траве, отправившись, вероятно, по своим ежиным делам.

Утром того дня я работал с самого рассвета. Мне казалось, что вот ещё немного, и цель будет достигнута, долгие годы работы завершатся триумфом. Мне дадут Нобелевскую премию, будут боготворить как спасителя человечества, печатать на обложках журналов моё фото, корпорации будут сражаться между собой, чтобы заполучить мои патенты, я перееду из Москвы, куплю остров и буду там творить и созидать вдалеке от грязи, дождей и смрада. А завистники и недоброжелатели пусть сдохнут, если не сдохли до сих пор! Но тут подполз он…

– Профессор. Что делать? Я очень боюсь. Мне кажется, я заболел. Я не хочу умирать как все. Помогите, пожалуйста… – почти прошептал студент. Ко всему прочему, он ещё и немного шепелявил, чем вызывал у меня дополнительную брезгливость.

Что мне до твоей болезни? Я почти смог перевести нейронные сигналы в машинные импульсы, у меня получилось синхронизировать их! Вот только это работало, когда мой мозг был непосредственно подключен к компьютеру. Как только я выключал поле и снимал клеммы, созданный мною образ не мог существовать, он погибал. Я убивал свою личность каждый раз! А этот мне только мешал, заболел он… Иди в жопу отсюда, недоумок! Только раздражаешь да путаешься под ногами!

Однако в моём мозгу начала формироваться одна идея…

– Давай сделаем тест и поймём, оно это или не оно!? У меня, похоже, иммунитет. Если что, в медицинском боксе введу тебя в искусственную кому, болезнь не будет прогрессировать целую неделю, а там медики прибудут. Скажем, что ты важный ученый – обязаны помочь. Насчёт нас особые указания! – нежно проговорил я. Никогда я не общался с ним таким тоном, обычно лишь огрызался или вовсе не отвечал.

Он обреченно кивнул:

– Хорошо, профессор. Хорошо.

Я достал из шкафчика тест, запихнул ему в пасть, а потом сунул в контейнер с реагентами. Результат был получен.