Григорий Корюкин - Золото Ван-Чина. Премия имени Ф. М. Достоевского

– Бедолага! – сказал я. – За что тебя так мучают?

Вошел в корпус и у сонной, обморочной администраторши спросил грозно:

– В какой комнате отдыхает Леонид Борисович Хельманн?

– В 336. А Вы по какому вопросу?

– По личному. Жениться хочу. А без его благословения к невесте не допускают!

– Что, всё так серьезно, если вы хотите его разбудить в 7 утра?

– Мочи нет. Жениться хочу! Душа стонет!

– Это любовь! Везет же кому-то! Я сейчас позвоню ему, чтобы Вы его в врасплох не застали, а то он у нас сердечник.

– Спасибо!

Женщина позвонила. Мне разрешили подняться в номер.

Так я познакомился с Леонидом Борисовичем. И я стал геологом морской геологоразведочной экспедиции.

Из этой поездки я понял, что надо не болтать, сотрясая воздух, а совершать поступки. И я ударился в россыпное золото. Сначала была Западная Камчатка, бухты Японского моря, Шантарские острова. Я стал фанатом россыпей. Они мне снились. Я даже друзьям с Камчатки посылал письма с реальными пылинками золотого песка.

Но в этот сезон я почувствовал болезненное дыхание неудачи. Вопреки всякой логике. Золото исчезло. И это не злой умысел. А документальное подтверждение. Во всех шлихах глаза мозолили лишь никчемные следы. Мрак! Я вдруг почувствовал ужас своего положения. Я тонул в болоте доказательств, что вся работа проделана коту под хвост. Вся! Проект, основанный на 3—4 пробах съемщиков. Бахвальство на защите проекта. Обещание золотых запасов. Тяжкий труд канавщиков, вечно мокрых и простуженных шлиховальщиков. Как мне в глаза посмотреть всем им? Как мне в глаза посмотреть Вере, которая, несмотря на клещей, грязь, сырость, усталость, жестких досок лежанки, работает на износ. Они верят в меня. А выходит, что я им лапшу на уши вешаю бессовестно и нагло. Но надо что-то делать. Пробовать, рвать и метать, искать, искать и искать. Это наш последний шанс!

Поиски полезных ископаемых в геологии всегда основываются на том, что ты никогда не знаешь, чем это все закончится. Нужно верить в удачу. В удачу последней пробы, в удачу последнего маршрута. Когда хочется выть от действительности, что ничего не нашли, когда жжёт совесть, что это ошибка, просчет, бездарность, и все же что-то надо делать, совершая бессмысленные поступки.

Вера целый день находилась в маршруте. Она картировала контактную зону гранитной интрузии. Красно-оранжевые граниты в виде останцев выпирали из земли, образуя сильно трещиноватые скалы.

Вера была в статусе молодого специалиста. После окончания геологического факультета Томского политехнического института она распределилась в нашу экспедицию. И уже два года занималась золотом Приморья. Проект по площади Ван-Чин составляла она. Ей нравилось быть в теме. Вера чувствовала себя исследователем Вселенной. Я удивлялся, как изящная сероглазая девушка с тонкими чертами лица, хмурым деловым взглядом и решимостью первопроходца меряет шагами километр за километром непролазную тайгу.

– Вера! Тебе не страшно среди нас? Вокруг тебя дикие дебри с голодные зверями и мужиками. Грязь, сырость, мразь вокруг. Ради чего все это?

– Ты мрачно смотришь на мир. Тайга прекрасна. Сказочно красива! Особенно сейчас, когда все цветет. Слышишь, как поют птицы. Как кричат олени. А какие запахи – обалдеть можно! Работа у нас детективная. Ищем то, что спрятано глубоко под землей. Рабочие у нас нормальные мужички. У каждого своя заноза. С тобой мне хорошо работается. Тандем у нас классный. Условия терпимы. Клещи только досаждают. Я знала, на что шла в геологию. Поэтому не суетись.

– Ты оптимистка?

– Я женщина, которой еще никто не испортил жизнь.

На контактах интрузивных пород отчетливо проявлялись глубинные тектонические нарушения, за которыми Вера обнаружила зону распространения метаморфических пород – метасамотитов, с тонкими прожилками березитов. Она обрадовалась, потому что с березитами обычно связаны золоторудные следы и вкрапления. Она зарисовала обнажение. Отобрала пробы.

Вера смотрела со скалы вниз. На лагерь, в котором копошились люди. На горящий костер. На серые палатки, накрытые пологами. На унылый лес. Великое множество деревьев от горизонта до горизонта. И на ее нахлынула грусть. Ей вдруг стало себя жалко.

Она вспомнила маму. И ее несогласие с выбором профессии геолога.

«Доченька! Милая! Подумай о себе. Пока молодая – все интересно. А потом? Семья, дети – какие могут быть командировки в поле? Пожалей себя. Ты у меня красавица. Тебе звездочкой быть на небе. А не кротихой всю жизнь ковыряться в земле. Разве это профессия для миловидной девушки?»